— Я еще точно не знаю. Мой адвокат ищет возможных кандидаток.
Она нахмурилась:
— Как ты узнаешь, что они надежны?
— Они пройдут очень суровое собеседование. И мы внимательно проверим, кто они и что они. Если, например, они подвергались аресту или принимали наркотики, я об этом узнаю.
Но все узнать невозможно. Кэти смотрела новости по телевидению, и ей было известно, что иногда подобные ситуации выливаются в нечто ужасное. Что, если эта женщина во время беременности будет курить или употреблять наркотики? Или сделает еще что-нибудь, способное повредить ребенку? Или не захочет с этим ребенком расстаться? Будет ли иметь значение тот факт, что при зачатии использована яйцеклетка Ребекки?
Или, еще хуже, суррогатная мать может просто раствориться в воздухе вместе с ребенком и никогда больше не объявиться. Для ее родителей, да и для Адама, вероятно, тоже, это будет аналогично вторичной потере Ребекки.
— Что, если ты ошибешься? — спросила она, волнуясь все больше и больше.
— Не ошибусь, — заверил ее Адам.
Но этого было недостаточно, Кэти глотнула кофе и обожгла язык. Если она позволит ему это сделать, у нее впереди девять месяцев непрерывной тревоги за племянника или племянницу.
С ее точки зрения, только одной женщине можно доверить вынашивание ребенка сестры. Это безумие, но другого пути нет. И она сделает все, чтобы убедить в этом Адама.
— Я знаю женщину, которая станет идеальной суррогатной матерью, — сообщила она.
— Кто это?
— Я.
Глава 2
Адам рассматривал несколько возможных реакций Кэти на его сообщение. Она могла обрадоваться, даже быть ему благодарной за то, что частичка Ребекки будет жить в ребенке. Или могла огорчиться, даже возмутиться, что оказалось ближе к истине. Но ему не приходило в голову, что она предложит себя в качестве суррогатной матери. Такой выход он счел совершенно неприемлемым.
Адам решил рассказать все в первую очередь ей, так как считал, что она наиболее податлива. Но оказалось, что у малышки Кэти выросли зубки. Она стала жесткой и повторила слова его адвоката: если дело дойдет до суда, он может растянуться на годы. А Адам не хочет ждать так долго. Ему надо, чтобы все произошло сейчас. Конечно, если он позволит Кэти стать суррогатной матерью, ее родители воспримут все спокойнее. Однако появится целый ряд других проблем.
— Я не могу просить тебя об этом, — бросил он.
— А ты и не просишь. Я сама вызываюсь.
— Я не уверен, что ты вполне понимаешь, на что идешь — физически и эмоционально.
— Некоторые мои подруги выносили детей. Я знаю, чего надо ждать.
— Мне кажется, быть подругой беременной женщины и самой носить ребенка — не одно и то же.
— Я хочу это сделать, Адам.
Он это понимал, но видел и почти неизбежные осложнения. Адам попробовал зайти с другой стороны:
— А как на это посмотрит… тот, кто для тебя много значит?
— Такой проблемы нет. Я иногда встречаюсь с Вилли Дженкинсом, но не могу сказать, что он много для меня значит. У нас с ним скорее… дружба… на основе взаимной выгоды, если ты понимаешь.
Адам понял, и ему захотелось повесить Вилли Дженкинса за ноги. Для него она всегда будет младшей сестренкой Ребекки. Малышкой Кэти.
Но теперь Кэти — сильная женщина. Лет двадцати семи или двадцати восьми, если память ему не изменяет. И не его дело, с кем она иногда встречается.
Или почему…
— Процедура может занять целый год, — заметил он. — Даже больше, если не получится с первого раза. Что, если ты кого-нибудь встретишь?
— Кого, по-твоему, я могу встретить? В Пекинсе живет человек восемьсот. Большинство местных мужчин я знаю с детского сада. Если бы мне пришло в голову безумно влюбиться в кого-нибудь из них, я бы давно это сделала.
Он попробовал еще раз:
— А ты подумала, как изменится твоя фигура?
— Ты забыл, с кем говоришь, — возразила Кэти, показав на свою непритязательную одежду и завязанные в конский хвостик светлые волосы. — Я не Ребекка. Меня не волнуют вес и объем талии. Зато тебе не найти более ответственного человека. Я не курю, не принимаю лекарства, даже обезболивающие, не пью. Иногда позволяю себе стакан пива, и только. И мне нетрудно без него обойтись. Я уже не говорю, что здорова как лошадь. А мой врач не устает повторять, что мое тело просто создано для материнства.
Ну, что верно, то верно. У нее фигурка модели пятидесятых годов. Тогда женщины выглядели как женщины, а не как мальчишки-подростки. Ребекка, с точки зрения Адама, слишком заботилась о своем весе и внешнем виде. Как будто думала, что он будет меньше любить ее, если она не будет выглядеть на сто процентов. Даже во время болезни она заставляла себя встать с кровати и наложить макияж. А когда у нее уже не было сил, макияж накладывала сиделка.
Знакомая боль, какую он испытывал, вспоминая о Ребекке, разбила защитную броню его сердца.
И тут Кэти удивила Адама. Она потянулась через стол и взяла его за руку. Но еще больше удивило мужчину приятное ощущение, возникшее в пальцах и распространившееся по кисти. Руки у Кэти немного шершавые из-за работы на ферме, но теплые. На ногтях нет лака, однако они чистые, аккуратно подстриженные. В ней все… Как бы это сказать? Естественно.
Чего нельзя сказать ни о создавшейся ситуации, ни о странном, тоскливом чувстве где-то в глубине души.
— Адам, ты прекрасно понимаешь, что не найдешь никого надежнее меня.
Как ни неприятно признавать это, Кэти права. Несмотря на возникавшие в прошлом сложности, она не сделает ничего во вред ребенку сестры. Зато она может воспользоваться ситуацией и постараться им манипулировать. А он никогда не допустит этого. Не только в деловом смысле. Особенно не в деловом смысле. Так не будет.
Но речь идет о его ребенке. Разве он не обязан, как отец, поставить ребенка на первое место, сделать его здоровье и благополучие приоритетом номер один?
Кэти сжала руку Адама так крепко, что пальцы его стали терять чувствительность. А сидевшие в буфете сотрудники компании начали посматривать на них с любопытством.
Он осторожно высвободил руку:
— Пойми, Кэти…
— Адам, пожалуйста! Позволь мне сделать это. — Она запнулась. В ее глазах была мольба. — Ты же знаешь, Бекка хотела бы именно этого.
Ух! А вот это удар ниже пояса. И самое скверное, она права. Разве не в этом состоит его долг перед Беккой? Кэти сделает это для них. Для их ребенка. И разве не он отчасти виновен в том, что когда-то Бекка отдалилась от своей семьи?
— Все это идет вразрез с моими представлениями, — начал он. — И хотя я, прежде чем дать окончательный ответ, должен поговорить с адвокатом, я склоняюсь к тому, чтобы сказать да.
