— Пожалуйста, сиди. Я все сделаю сам.
Было забавно смотреть, как Клайв старательно играл роль заботливого хозяина дома. Он положил торт себе и дочери, а когда тарелки опустели, усадил Нору на диван и вместе с Эвой занялся наведением порядка на кухне. Еще раньше он зажег камин, и теперь Нора, удобно устроившись у огня, наслаждалась ощущением тепла и покоя.
Зазвонил телефон. Эва взяла трубку и со словами «одну минуту» передала ее матери.
— Надеюсь, тебе получше? — услышала она голос Даниила.
— Да, спасибо. Я чувствую себя неплохо.
— Может быть, завтра пообедаем вместе, чтобы отметить твое выздоровление?
— Завтра, наверно, слишком рано, — заколебалась. Нора. — Как насчет среды?
— Хорошо, в среду так в среду.
— Не знаю только, с кем мне оставить Эву. Неудобно снова просить миссис Шелдон. Может быть, удастся сговориться с одной девочкой, живущей напротив.
— Я мог бы попросить Синтию, — предложил Дан. — Возможно, без нас девочки скорее найдут общий язык.
Наверное, он прав, подумала Нора, преодолев внутреннее сопротивление.
— Пожалуй, стоит попробовать, — сказала она вслух, но про себя решила пока ничего не говорить Эве о своих планах.
— Ты о чем задумалась? — спросил вошедший Клайв. — Что-нибудь случилось?
— Да нет, все вроде в порядке, — улыбнулась Нора, очнувшись от раздумий. — Что делает Эва?
— Готовит уроки. Я обещал ей помочь. Тебе сейчас ничего не нужно? Может быть, отвести тебя в спальню?
Нора настороженно взглянула на Клайва, но поняла по его глазам, что никакого тайного умысла он не имел.
— Спасибо, но мне больше не нужна помощь. Я посижу немного здесь, посмотрю телевизор.
— Хорошо, но я все равно должен задержаться. Эва хочет, чтобы я уложил ее спать.
— Ты так добр к ней. Послушай, а ты никогда не хотел…
И замолчала, не зная, тактично ли спрашивать о таком.
— Не хотел что? — удивился ее нерешительности Клайв.
— …иметь настоящую семью. Хорошую жену, много детей.
Подойдя к камину, Клайв подложил дров и стал не торопясь помешивать угли.
— Так вот для чего тебе потребовалось замужество с Даниилом? Ты сама хочешь того, что называешь настоящей семьей.
— И что в том удивительного? — осторожно спросила она.
— Удивительно не это. А то, что ты отваживаешься на брак не столько сообразуясь с душевным чувством, сколько заранее стремясь, так сказать, к итогу семейных отношений.
И, обгоняя возможные возражения, Клайв добавил:
— Ведь мы с тобой могли бы иметь и детей, и то, что ты называешь настоящей семьей.
Слова были сказаны спокойно и взвешенно, а ударили как электрическим током. К изумлению Норы, на услышанное отреагировало ее тело. Да, это была реакция чисто физиологического свойства. Она почувствовала, как ее бросило в жар. Моментально взмокло все тело, напряглась грудь. А тут еще и мозг услужливо высвободил из каких-то тайников памяти картину десятилетней давности. Он, молодой красавец с горящими глазами и чуть хрипловатым от возбуждения голосом, спрашивает ее, совсем еще юную и неопытную:
— Тебе не больно, дорогая? Я не хочу, чтобы тебе было больно. О господи! Как ты очаровательна! Какое наслаждение ты мне даришь!
Это был тот самый вечер, который круто изменил всю ее дальнейшую жизнь.
— О чем ты думаешь? — как сквозь туман донесся до нее мужской голос. На мгновение она испугалась, уж не разгадал ли он ее состояние? Во всяком случае, у него-то глаза явно выдавали страсть, или ей показалось? — У нас с тобой, как выяснилось, получаются прекрасные дети. Что мешает нам родить второго, третьего?..
Господи, о чем говорит этот невозможный человек! Ясно, что он не предлагает ей плодить внебрачных детей. Да, Клайв несколько раз затевал разговор о возможности их брака, но всегда у нее было ощущение, что им движет исключительно чувство долга, желание успокоить свою совесть. И каждый раз после очередного отказа на его лице читалось едва ли не облегчение.
— Дело не в том, чтобы родить еще одного ребенка, — возразила Нора, — а в том, что я хочу прожить свою жизнь с человеком, которому я не безразлична.
— Мне ты не безразлична! Понимаешь, мне! Как ты думаешь, что я стараюсь доказать тебе всю последнюю неделю? О чем, наконец, говорят все десять лет после рождения Эвы. Вы — моя семья! Ты и Эва!
— Но я не жена тебе.
— Это уж ты так сама распорядилась. Тебе достаточно было сказать одно только слово, и ты стала бы ею.
— Ну, здесь тебе действительно не откажешь в благородстве. Однако согласись, ты не очень переживал отказ. Скажу больше: тебя заранее немного пугало — вдруг да я соглашусь? Но ты, зная мою твердую позицию, ничем не рисковал, вновь возвращаясь к вопросу о возможности нашего брака.
На лице Клайва отразилась смесь удивления и негодования. Казалось, что от возмущения он потерял дар речи.
— Ты знаешь, в чем твоя беда… — наконец произнес он, но в этот момент вбежала Эва.
— Папочка! Я готова!
Мгновенно лицо Клайва подобрело и расплылось в улыбке.
— Доброй ночи, моя дорогая, — проговорила мать, целуя девочку.
Взявшись за руки, Эва с отцом направились в детскую. Нора, глядя им вслед, испытывала странное сочетание разноречивых чувств — любви, боли, надежды, тревоги и неопределенности. Как он сказал? «Вы — моя семья! Ты и Эва!». Это просто невероятно!
Нора почувствовала болезненную пульсацию крови в висках. Как же сложна жизнь! С Даниилом всегда спокойно, никаких тебе тревог, опасений. И вот уж чего никогда не было рядом с ним, так это страха, что от его прикосновений она способна потерять контроль над собой.
И в то же время их с Даном, безусловно, связывает любовь, что включает в себя и нормальное сексуальное влечение друг к другу. Их чувство формировалось постепенно, шаг за шагом, по принципу — все в свое время. Разве такое развитие событий не есть самая прочная основа для брака? Вот решат все бытовые проблемы, съедутся вместе и тогда найдут друг в друге все, что ожидали. Что же до секса, то он в конечном счете олицетворение голого инстинкта. Романтика отношений, конечно, прекрасно, но они с Даном уже не наивные подростки…
5
Вернулся Клайв. Подошел к дивану, спросил, внимательно вглядываясь в ее лицо:
— О чем ты думаешь?
— О Данииле.
Могла бы и соврать, но сказала правду, хоть и знала, что огорчит своего эмоционального собеседника. Впрочем, он встретил ее слова спокойно. Боль в висках усиливалась, и Нора помассировала их пальцами.
— Что с тобой? — забеспокоился Клайв.
