— Ну, — сказала Пейдж, поворачиваясь к окнам, выходящим на океан. — Как ты находишь зал? Правда, он идеален для церемонии?
— Неплох, — согласился Брэндон.
Последний раз он был здесь на школьном балу в свой выпускной год. Следующей осенью отец, которому он мешал жить своими обвинениями в смерти матери, отвез его на Восточное побережье. У него не было времени на сына, все его внимание принадлежало маленькой принцессе, Эмме; на самом деле именно из-за нее Брэндона отослали подальше: отец боялся, что его поведение плохо повлияет на Эмму. Он не успел даже оплакать мать, когда его вырвали из привычной обстановки и бросили в совершенно незнакомую, новую среду. Раньше он легко сходился с людьми, но теперь это было сущим мучением. Он ни разу за пятнадцать лет не навестил семью; да и они, когда он стал хозяином ранчо, не приехали повидаться с ним. Он даже не пригласил их на свадьбу. К несчастью, на церемонии Брэндону придется встретиться с ними обоими, что его совсем не радовало.
Ему очень хотелось поговорить с Пейдж, рассказать ей, что у него на уме и на сердце. Обычно он не любил откровенничать, но знал, что она поймет его, ведь мать тоже оставила ее — не умерла, но сама вычеркнула себя из жизни дочери, предпочтя ей бутылку.
Если у него появятся дети, он никогда не поступит так с ними. Их благосостояние будет для него важнее всего, но сначала надо было найти женщину, с которой ему захочется завести детей и прожить остаток жизни. Могла ли Пейдж оказаться ею?
— Почему бы нам не прогуляться, прежде чем начинать деловой разговор? — Пейдж указала на высокие двери, выходящие, если память его не обманывала, в колоннаду с видом на бухту.
Брэндон кивнул и пошел за ней следом. Дул прохладный ветер, и бухта была почти пустынна. На пляже играли дети под присмотром молодых девушек — наверно, нянь, — но для купания было слишком холодно. Ветер чуть растрепал прическу Пейдж, и она заправила выбившиеся пряди за уши.
— Знаешь, когда ты так убираешь волосы, я не могу думать ни о чем, кроме как растрепать их, — сказал Брэндон.
— А я как раз хотела поговорить с тобой об этом, — ответила она. — Не конкретно о волосах, о наших… отношениях.
— Давай.
— Мы это уже обсуждали, но я хочу еще раз все прояснить. Мы не хотим ничего серьезного, верно?
Итак, они снова пришли к этому. Она тоже была весьма дотошна. Брэндон сложил руки на груди.
— Ну, так мы планировали.
Она с облегчением вздохнула:
— Хорошо, отлично. Я просто подумала, что, может… недостаточно ясно выразилась.
— Нет, ты вполне ясно выразилась и в первый раз.
Ирония заключалась в том, что обычно это он уточнял, что не хочет серьезных отношений с очередной женщиной. С Эшли они встречались почти год, прежде чем он задумался о предложении. А теперь, когда он встретил женщину, с которой не прочь был завязать отношения посерьезнее, она не хочет этого. Конечно, прямо сейчас он не был готов, но и возможности не исключал, а когда придет время, он убедит ее в том, что нужно сделать следующий шаг, потому что, какой бы строгой и жесткой она ни казалась, внутри она была мягкой и нежной.
— Не вижу смысла заводить серьезные отношения, если я уеду из города на следующий день после церемонии, — сказал он.
Таким образом, у нее есть две с половиной недели, чтобы понять, чего она хочет от их отношений.
— Что ж, тогда давай просто получать удовольствие от того, что у нас есть, — заключила она.
Он ухмыльнулся:
— Мне это нравится. Особенно хорошо звучит, когда на нас нет одежды.
Пейдж вспыхнула:
— Я часто думала о тебе последние дни.
— А я — о тебе.
Он шагнул к ней; она облизала губы, словно предвкушая поцелуй, но потом отступила и покачала головой:
— Только не здесь.
Брэндон сделал еще шаг вперед:
— Что?
Пейдж — шаг назад.
— Что бы ты ни задумал. Поцеловать меня, обнять.
— Запустить руку тебе под юбку…
— Именно.
— Я вот думаю, на тебе сейчас есть подвязки, как в тот день?
Она подозрительно прищурилась:
— Откуда ты знаешь, что на мне были подвязки?
— У тебя юбка задралась, когда ты садилась ко мне в машину, и я увидел край твоего чулка. Удивительное совпадение: это моя любимая часть женского гардероба.
В ее глазах искрилось жаркое озорство, как будто она знала, что играет с огнем, но не могла удержаться.
— Может, и есть.
— Думаю, мне стоит проверить.
Ее глаза раскрылись чуть шире.
— Не здесь.
— Никого же нет. — Он встал у нее за спиной, загораживая их от банкетного зала. — Никто не увидит.
— Брэндон, не надо, — попросила она, но не отстранилась, и по ее тяжелому дыханию и горячему румянцу понял, что она тоже возбуждена.
— Никто не увидит, — прошептал он, прижимая ее к себе и заглядывая ей через плечо. Он зацепил пальцем подол и медленно потянул его вверх, обнажая затянутую в чулок ногу.
— Брэндон, пожалуйста, — задыхаясь, взмолилась она, но он знал, что она не хочет, чтобы он останавливался.
Ей нравилось. Она бы оттолкнула его, если бы ей не нравилось.
Брэндон поцеловал ее в шею, и она склонила голову набок. Он смотрел, как ее юбка медленно поднимается — пока не показалось красное кружево подвязки. Он должен был остановиться, но вместо этого сунул руку ей под юбку, заставляя ее сдавленно застонать. Его пальцы скользнули по ее трусикам, и стон стал громче. Она сдвинула бедра, словно желая удержать его руку там. Он уже хотел отодвинуть мягкую ткань, но услышал голоса людей, шедших к ним по дорожке от парковки, огибающей здание. Брэндон отдернул руку и оторвался от нее, как раз когда из-за угла показались две женщины.
— Что ж, мистер Дилсон, вернемся в зал? — спросила Пейдж достаточно громко, чтобы женщины услышали.
Брэндон усмехнулся. Ее щеки пылали, глаза были глубокого фиолетового цвета.
— Конечно, мисс Адамс.
Он открыл перед ней дверь, и она прошипела, проходя мимо него:
— Не могу поверить, что позволила тебе сделать это. Да что со мной такое?
— Тебе понравилось?
— О господи, да!
— Признайся, дорогая: на самом деле ты очень плохая девочка, такая плохая, что мечтаешь, чтобы я увез тебя куда-нибудь, где смогу раздеть. Конечно, сначала как следует насмотревшись на твои подвязки.
Брэндон видел, что она хочет согласиться, но сопротивляется, и ему нравился вызов, который она невольно бросала, предлагая попробовать подчинить себе ее волю.
