У племянницы, кстати, и так беда, потолок обвалился. Разве
она нам не родная?
— Племянница — да, но…
— А может ли эта племянница начальнице своей отказать? Ты
хочешь, чтобы она лишилась работы?
— Начальница — да, но…
— А начальница может отказать своей лучшей соседке? Они на
Большой Конюшенной прожили всю жизнь дверь в дверь. И что ей теперь,
спокойненько наблюдать, как гибнет младенец, мальчик, которого она нянчила на
руках? И Миша Романов, я уверена, этого мальчика знает. Мальчик нам не чужой…
— Все! Ты меня умотала! — взвыла Далила.
Тетушка невозмутимо осведомилась:
— Прости, не расслышала, что я тебя?
— Убедила. Действительно, он нам родной человек, этот
мальчик. Пусть приходит. Клянусь! Все сделаю для него!
Мара умильно поинтересовалась:
— Тогда, может, я дам ему номер сотового?
— Моего? — изумилась Далила.
— Разумеется, у меня же нет сотового.
— Конечно, конечно, дай.
— Возможно, придется ему оказать скорую помощь, — пояснила
тетушка Мара.
Тут уж Далила взбесилась:
— Что? Я буду консультировать человека с депрессией по
сотовому телефону? Ты хочешь меня разорить? Впрочем, что это я? Человек-то родной.
И не аргумент, что ты сама боишься лишний раз позвонить единственной племяннице
на мобильный. Кто ты такая? Ты всего лишь какая-то тетушка, а он целый сын
соседки начальницы невестки тещи…
Далила сделала паузу и, осознав бесполезность затеи, отказалась
перечислять.
— Тьфу! — сплюнула она зло. — Я запуталась. Разумеется, дай.
Обязательно дай ему номер.
Старушка обиженно произнесла:
— Пожалуй, я лучше не буду давать.
— Я должна тебя уговаривать? — поразилась Далила. — Что ж,
изволь, я тебя уговариваю. Милая моя, я тебя очень прошу, дай, пожалуйста,
мальчику мой телефонный номер. Пусть и днем, и ночью звонит, не стесняясь. Я
буду ему всегда и во всем помогать. Я берусь за него основательно.
— Слава богу, раз ты взялась, значит, мальчик спасен, —
облегченно вздохнула тетушка Мара, великодушно прощая племянницу за фиглярство.
Пока Далила, жадно хватая воздух, поражалась тактике и
упорству старушки, та просветленно произнесла:
— Пойду порадую Лелечку. Прощай, моя милая.
Глава 8
«Проблемы множатся, а я одна. Хоть бери и клонируй себя», —
подумала Далила, распростившись с тетушкой Марой.
Она даже не подозревала, как шустро множатся ее проблемы.
День стремительно приближался к концу, а Далилу еще ожидала тьма впечатлений.
Взглянув на часы, она удивилась, что Евгений запаздывает.
«Коли так, — зевая, решила она, — можно пока вздремнуть. Раз
уж я всем сильно понадобилась, постараюсь быть в форме. А если Женька не
загулял и все же придет, то разбудит: дверь я оставлю открытой, раз обещала».
Далила протопала в прихожую, открыла замок и отправилась в
спальню. Лишь увидев кровать, она поняла, как устала, и, не снимая дорогущего
покрывала, рухнула на модный матрас Галины — подруга на все, что связано с
сексом, денег не жалела.
Вечер был поздний, но для Далилы время, в общем-то, детское
— по выходным она привыкла ложиться за полночь. Однако в этот субботний день
она так себя «уработала», что, едва коснувшись подушки, немедленно провалилась
в сон.
Сон был приятный. Почему-то приснился Матвей — бывший муж,
норовящий затесаться в любовники
[3]
.
Почему он приснился?
Может, потому, что в последнее время Матвей проходу ей не
дает: поджидает у офиса, часто звонит, настойчиво ищет встречи с Далилой.
Она ускользает, не идет на контакт, понимая его неуместность
— слишком много между ними проблем. Их прошлую (хоть и длинную) жизнь удачной
назвать нельзя. Их сын Димка в родителях не слишком нуждается. Он вырос, того и
гляди, женится сам.
Ирина (вторая жена Матвея) родила прелестную дочь:
Матвей теперь счастливый отец.
Или не очень счастливый?
Или не очень отец?
Или счастливый отец, а супруг разнесчастный…
Видимо, в их молодой семье завелись неприятности. Чем же
поможет Матвею Далила?
Развлекать бывшего мужа, мягко говоря, оскорбительно.
Неинтересно. И глупо.
Чего же он хочет? Мосты сожжены, побиты горшки, растоптаны
чувства, разнесены в прах иллюзии…
Впрочем, все это в жизни, а во сне Далила была в их общем
далеком прошлом. Она обнимала бывшего мужа, а Матвей увлеченно о чем-то
рассказывал. Далила не слышала — в небе шумел самолет. Они стояли на заросшем
сочной травой пригорке, над горизонтом висели белые облака, внизу серебристой
лентой петляла речушка, по берегам волновался камыш — было очень красиво.
И в душе было так же красиво: сладкий покой с привкусом
неги. Далила прижалась щекой к мощной груди Матвея и тихо запела: «Женское
счастье — был бы милый рядом…»
Закончить этой «высокой идеей» она не успела — яростно
зазвонил мобильный.
Телефон, как уже нам известно, звонил вовсе не яростно, но
Далиле не хотелось покидать свой уютный сон, и от этого робкие призывы
мобильного показались ей громом среди ясного неба: трубку она схватила с
ощущением ужаса и горькой утраты. В ухо тотчас ударил хрипловатый, скрипучий
бас:
— Самсонова Далила Максимовна?
«Много курит», — механически отметила она и откликнулась:
— Да, это я, а вы кто?
— Я Пендраковский.
— Простите, какой вы? — растерялась Далила, не совсем еще
сбросивши сон.
— Пендраковский Валерий Гаврилович, — густо пробасил
незнакомец и пояснил с легким смущением:
— Я к вам от Поповой.
— От Поповой? Простите, а кто это?
— Это сотрудница Валентины Ивановны.
— Валентины Ивановны? Я не знаю такой.
Бас с раздражением пояснил:
— Валентина Ивановна — это соседка.
— Ваша соседка?
— Конечно, моя. Попова ее подчиненная. Она якобы
рекомендовала мне вас, или вам меня, нет, все же мне вас… Или вам меня?
Кажется, я запутался, — зашел в тупик бас.
