Семья запротестовала: Уэйды не отличались особой фантазией и считали, что первое имя по традиции должно быть Мэри, а второе – Эммелин в честь знаменитой родственницы, чьи портреты украшали стены родового замка Уэйдбридж.
Однако маркиза настояла, чтобы внучку крестили как Мэри Эммелин Афину. Правда, третье имя в семейном кругу никто не употреблял, кроме вдовствующей маркизы и самой Афины.
– Конечно, я хочу, бабушка, чтобы ты называла меня Афиной, – заявила девочка, когда ей исполнилось девять. – Это чудесное имя. Мэри звучит совсем некрасиво, а Эммелин – и вовсе ужасно.
Она забавно сморщила носик, который с младенчества был безупречно прямым, как у статуй, которые вдовствующая маркиза показывала внучке, когда они с ней бывали в Британском музее.
С тех самых пор богиня Афина стала для девочки почти членом семьи. Вдовствующая маркиза рассказывала ей об Афине-Воительнице, грозно потрясавшей копьем, об Афине – богине домашнего очага, руководившей юными пряхами, об Афине – богине всего справедливого и доброго, каждый поступок которой был проникнут материнской заботой.
Главной ипостасью великой богини была Афина-Дева, всемогущая, исполненная решимости защищать чистоту города, которому покровительствовала. И еще, по рассказам старой маркизы, Афина была богиней любви.
– Именно ей возносили свои молитвы женщины, когда желали иметь детей. И у них рождались замечательные дети, красивые и телом, и душой.
Все остальные родственники считали вдовствующую маркизу нудной и скучной старухой из-за ее любви к Греции и способности бесконечно рассказывать об античных божествах.
Но для Афины не было ничего увлекательнее и убедительнее, чем бабушкины рассказы. Когда девушке исполнилось восемнадцать лет, Ксения Парнасская сообщила ей, что договорилась о бракосочетании Афины с принцем Парнасским и поэтому ей предстоит отправиться в Грецию.
Очевидно, вдовствующая маркиза вынашивала этот замысел уже давно, не уставая расхваливать достоинства молодого человека, которого девушка никогда не видела.
– Он красивый и сильный, его подданные преданны ему, потому что он хороший правитель, – утверждала бабушка, и Афина была готова поверить всему, что она говорила, потому что принц был греком, а девушка с детства привыкла, что все, имеющее отношение к Греции, – прекрасно. Но вот она прибыла во дворец принца, а его там не оказалось. Афина полагала, что виной тому была ее тетка. Принц прислал любезное письмо ее тете, леди Беатрис Уэйд, в котором сообщал, что, к его великому сожалению, не сможет встретить их в Афинах, но будет рад принять их в своем летнем дворце, как только они пожелают посетить его. Первоначально предполагалось, что они проведут в Афинах недели три. Там им предстояло встретиться со многими родственниками, да и король Оттон приглашал невесту принца, желая представить ее своим придворным.
После обретения независимости в 1844 году Греция стала королевством и король Оттон, несмотря на свое баварское происхождение, интересовался народом, которым правил, хотя и не пользовался у этого народа популярностью.
Но даже король Оттон, подумала Афина, не смог помешать загадочному исчезновению принца.
– Не могу понять этого, Мэри! – резко произнесла леди Беатрис, когда они с Афиной остались наедине. – Твой отец наверняка счел бы оскорбительным, что принц не соизволил приветствовать тебя по приезде.
– Очевидно, он полагал, что мы проведем в столице еще какое-то время, – ответила девушка.
– Я отправила сюда посыльного с письмом, – возразила леди Беатрис. – Честно говоря, я не очень-то верю, что принц отправился в столь отдаленный район своей страны, что с ним никак нельзя связаться.
– Но где же он может быть? – удивлялась Афина. Если она и не считала себя оскорбленной, то, несомненно, была весьма обескуражена столь малодостойным приемом.
В Афинах она узнала, что принц носит бороду. В ответ на ее удивление ей рассказали, что он служил в военно-морском флоте Греции и что, подобно большинству своих соотечественников, чувствует себя увереннее в море, чем на суше.
Скорее всего он уплыл на противоположный берег, сказала себе Афина, а может, даже переплыл проливы, соединявшие залив с Ионическим морем, высадился на какой-нибудь островок и просто забыл, что во дворце ожидают его возвращения.
Прошло уже три дня после прибытия их с тетей Беатрис во дворец. Никаких намеков на возвращение принца не было, и разговор, который девушка невольно подслушала на лестничной площадке, немного разъяснил ей суть происходящего.
Кто же такая эта мадам Елена?
Афина почти не имела понятия об интригах и распущенных нравах высшего света. Однако из прочитанных мифов Древней Греции она знала, какое место занимала любовь в жизни богов и о том, что они постоянно влюблялись в красивых женщин.
Впервые после отъезда из Англии Афина задумалась, станет ли счастливым предстоящий ей брак. Рассказы бабушки пробудили в ней безотчетное стремление к романтической любви, но до сих пор она не представляла принца живым мужчиной. Для нее он оставался такой же мифической личностью, как сами древние боги.
Теперь девушка словно очнулась от сна. Как же мог принц, ни разу не видя ее, заинтересоваться будущей невестой?
Ее английское происхождение вряд ли могло заинтриговать его. Напротив, сама мысль о том, что ему суждено жениться на иностранке, могла быть ему неприятна.
До сих пор ей все казалось похожим на сказку: отъезд из Англии, прибытие в Афины, первые впечатления от королевского дворца, изысканная красота местной природы. Здешние горы произвели на нее особенно яркое впечатление. Она знала, что это лишь часть горной цепи, которая протянулась к северо-западу от границ Аттики, вздымалась ввысь между Беотийской равниной и малонаселенными северными берегами Коринфского залива. Именно здесь разворачивались события, о которых повествовали многие древнегреческие мифы.
На востоке поднимались гора Киферон, где некогда беспечно резвились Пан и его козлоногие сатиры, и гора Геликон, где, согласно легендам, когда-то обитали сам Аполлон и девять муз.
Дальше на север, в самом центре страны, тянулся горный массив со священной горой Олимп, где жили верховные боги древних греков.
Однако все это совершенно не интересовало тетку Афины.
– Я уже тебе говорила, Мэри, что на Парнасе расположен летний дворец принца. Главный королевский дворец близ Ливадии, наверное, произведет на тебя большее впечатление. Впрочем, к сожалению, он нуждается в срочном ремонте, – не без презрения произнесла леди Беатрис.
Ее племянница вспомнила – бабушка отнюдь не обманывала внучку на этот счет, – что принцу Парнасскому были очень нужны деньги. Турецкое иго, неустанная борьба за свободу разорили некогда богатую и гордую королевскую семью. Было вполне естественно, что принцу требовалась богатая невеста, и тут вдовствующая маркиза разыграла свою козырную карту.
– В дни моей юности, – говорила она Афине, – считалось, что никто из членов моей семьи не мог сочетаться браком с человеком, не принадлежащим к королевскому роду. Однако времена изменились, а Уэйдбриджи – одно из старейших и влиятельных семейств Англии. К тому же тебе необычайно повезло: крестная оставила тебе в наследство свое состояние. – При этом маркиза лукаво улыбнулась. – За это ты должна благодарить меня, моя дорогая, потому что твои родители упорно возражали против того, чтобы твоей крестной была американка.
