Захлопнув за собой дверь коттеджа, он увидел Лотти, которая стояла на середине стремянки, покачиваясь из стороны в сторону, пока очищала стены гостиной.
— Ради бога, женщина, слезь с лестницы, пока не упала!
— Ты сказал, что коттедж нужно подготовить к покраске.
— Я не говорил, что ты должна провести здесь всю ночь!
— Проведу, если потребуется! — Лотти упрямо вздернула подбородок. — Нет смысла зря тратить время, пока дни такие длинные.
— Не глупи! — рявкнул Корран. — Ты едва держишься на ногах.
— Я в порядке, — сказала она, но так неуверенно, что он даже не стал спорить.
— А как насчет пса? — Он посмотрел на Пууки, который крутился у его ног. Пес, как и Лотти, был грязным, в его шерсти было полно обрывков обоев и другого мусора. — Тебе не приходило в голову, что его следует покормить?
Лотти мгновенно почувствовала себя виноватой.
— Нет, я не подумала об этом. Извини, Пууки. — Она посмотрела на песика, потом на Коррана: — Почему бы тебе не взять его с собой и покормить, пока я заканчиваю работу?
— Я хочу, чтобы ты перестала упрямиться и вернулась в дом, пока не упала в обморок.
К его изумлению, она упрямо поджала губы:
— Я хочу закончить работу!
Корран потерял терпение:
— Если ты не сделаешь, как говорю, я тебя уволю. — Он ткнул пальцем в ее сторону. — Сейчас же слезай со стремянки, иначе я сам тебя с нее стащу!
Поняв, что он не шутит, Лотти слезла со стремянки, не говоря ни слова. После шестнадцатимильной прогулки пешком в предыдущий день, бессонной ночи и тяжелого физического труда она так устала, что у нее даже не было сил отгонять комаров. Лотти споткнулась, и Корран крепко схватил ее за руку.
— До чего же ты упертая! — прорычал он. — Почему бы тебе просто не признаться в том, что ты устала?
— Потому что это не так. Я в порядке, честно!
— Ты даже ходить не можешь, не спотыкаясь! Не хватало еще, чтобы ты упала, — проворчал он. — Знаешь, у меня нет времени на то, чтобы беспокоиться, в каком ты состоянии. Я не смогу сосредоточиться на работе, если мне придется постоянно думать о том, не рухнула ли ты с лестницы или совершила что-либо подобное от усталости. Ты совершенно неразумна!
Он отчитывал Лотти по пути в хозяйский дом, но она так устала, что даже не стала ему отвечать. Как только они вошли в дом, Корран отпустил ее руку, и Лотти прислонилась к стене, чтобы не упасть. Ей пришлось приложить немало сил, чтобы не сползти на пол к Пууки, который истерично тявкал, требуя покормить его.
Корран смотрел то на Лотти, то на Пууки, словно не мог решить, кто из них его больше раздражает.
— Ты! — Он указал на пса. — Заткнись! А ты, — прибавил он, обращаясь к Лотти и указывая пальцем на потолок, — иди наверх и прими ванну. У тебя есть полчаса до ужина. И смотри не засни там! — крикнул он ей вслед, когда она ударилась о стену по пути к лестнице.
Ванная комната оказалась таким же унылым помещением, как остальные комнаты в доме. Набрав воду в старую ржавую чугунную ванну, Лотти легла в нее, потом затаила дыхание, зажмурилась и нырнула под воду.
Вынырнув, Лотти положила голову на край ванны, закрыла глаза и позволила себе помечтать. Каким-то образом в ее мечтах возник Корран…
Лотти вспомнила, как он ворвался в коттедж, в котором она работала. Он, очевидно, уже принял душ, потому что его волосы были влажными. На нем были джинсы, удачно подчеркивающие длинные ноги и узкие бедра, простая темная футболка, плотно обтягивающая его широкую грудь…
Лотти пришлось признать, что ей нравилось его тело. Ей нравились его непринужденность и уверенность. Корран контролировал каждый свой жест и умело управлялся со всем, что его окружало.
Она напомнила себе, что должна вести себя прилично. Однако ей очень хотелось пожить жизнью обыкновенной женщины. Ей предоставляется всего три месяца для того, чтобы стать как все. Ей уже двадцать восемь лет, а у нее еще никогда не было мужчины! Лотти решила, что это ненормально.
Она вдруг представила Коррана на кухне. Вот он занимается чем-то обыденным. Например, готовкой. Он что-то нарезает. Не лук или чеснок, а, к примеру, помидоры. Он склонил голову и сосредоточился на работе. Но вот она появляется в дверях, и он поднимает голову.
Вот Корран улыбается.
Лотти ни разу не видела, чтобы Корран широко улыбался.
Он зовет ее к себе низким и сексуальным голосом. Ой, погодите, а что на ней надето? Лотти подумала о том, что не хотела бы потерять девственность, будучи в джинсах, кофточке и розовом кашемировом кардигане.
Может быть, завернуться в полотенце? Нет, лучше надеть халат из японского шелка. Этот халат, кстати, лежит в чемодане, который она оставила в камере хранения на вокзале в Глазго. Итак, удовлетворенная Лотти мысленно надела халат. Под ним она была обнажена, и прохладный шелк приятно ласкал ее кожу.
Вот Корран снова подзывает ее к себе. Она подходит, а он молчаливо развязывает пояс ее халата…
— Лотти! — Дверь распахнулась, и Корран ввалился в ванную комнату.
Задохнувшись от шока, Лотти резко села и закрыла грудь руками.
— Что ты делаешь? — закричала она.
— Я подумал, что ты утонула!
Он звал ее по имени. Он постучал в дверь, но в ответ услышал тишину. И тогда он вспомнил об ее ужасной усталости. Корран застыл от страха, когда представил, что она тонет в ванне…
И теперь она предстала перед ним обнаженной, с расширенными от испуга глазами.
— Я стучал. Почему ты не отвечала?
— Я не слышала… Я з-замечталась.
Услышав ее заикание, Корран упрекнул себя. Она говорила, что немного заикается, когда нервничает. Как ей не нервничать, если он ворвался в ванную комнату и теперь стоит и рассматривает ее? Пристыженный Корран повернулся к ней спиной и зашагал к двери.
— Ну раз ты жива, иди ужинать, — коротко произнес он.
— Я приду через минуту.
Сколько пройдет времени, прежде чем ему удастся изгнать из памяти образ Лотти в ванне? Когда он забудет о ее светлой, сияющей коже, красивых плечах, этих волосах слишком яркого цвета и огромных испуганных глазах, об учащенно бьющейся жилке у основания горла?..
Корран с сердитым видом отбросил макароны в дуршлаг. Он так долго прожил один! Слишком долго. Меньше всего ему сейчас нужно усложнять себе жизнь и связываться с Лотти.
Она появилась на кухне спустя несколько минут, надев джинсы и джемпер. Не ее вина, что мягкая розовая шерсть обнимает ее руки, заставляя Коррана вспоминать ее тонкие ключицы.
Корран поднял на нее глаза и сухо произнес:
— Я сожалею о том, что произошло.
