Она немного помялась.
— Ну, у нас там главным образом были предметы, воспитывающие терпение.
Он удивился. О таком он и не слыхал.
— Это какие же?
— Ну, вышивание, прилежание и прочие.
— А математика, языки, география?
— Ну, это как у всех. Международный стандарт. Школа имеет статус колледжа.
Он с подозрением посмотрел на нее.
— А школа была не католическая?
Реджина с укором покачала головой.
— Нет, конечно. Мы же не католики.
— А к какой конфессии вы принадлежите?
Она рассеянно взмахнула рукой.
— О, ни к какой! Мама в молодости перебрала столько религий, что решила больше никакой не придерживаться. Она считает, что они очень утомительны, если соблюдать все положенные обряды. А если не соблюдать, то какой прок? — И неожиданно добавила от себя: — Я считаю, Бог должен быть в душе. Это главное.
Майклу вдруг стало интересно.
— А что вы понимаете под этим?
Она сказала тихо, но достаточно твердо:
— Ну, главное, конечно, порядочность. И доброта. То, что называют совестью.
Майкл внезапно подумал, что она гораздо интереснее и тоньше, чем ее родители. И уже всерьез спросил:
— Вам там было интересно?
Она почему-то вздрогнула и оглянулась, будто чего-то испугавшись.
— О да, конечно. Мы так много ездили по Европе, так много видели. Там такая интересная история.
— А в Америке вам не нравится?
Она сразу подобралась и ответила уже другим, официальным тоном:
— Ну что вы! Как здесь может не нравиться! Это же моя родная страна!
Ему показалось, что она отвечает заранее выученный урок. Это было странно, и он решил потихоньку разузнать, что скрывает эта такая невинная с виду девица. Может быть, в Швейцарии у нее остался тайный любовник? А что, он давно уяснил, что за невинным личиком могут скрываться не то что дурные наклонности, а самые настоящие пороки.
— Потанцуем? — Он был уверен, что Реджина, как выпускница престижной школы, прекрасно танцует. Хотя вальс в мэрии и говорил об обратном.
Но его такая простая на первый взгляд просьба привела ее в священный трепет.
— О нет! У меня нет слуха, и по этому предмету у меня всегда были двойки! Для меня это просто пытка! Вы, наверное, это поняли по нашему прошлому вальсу!
Рассмеявшись, Майкл подхватил ее под руку и повел на танцплощадку.
— Не волнуйтесь, все будет в порядке. Вы просто не стесняйтесь и слушайте меня. А я буду вам считать: раз, два, три; раз, два, три!
Но она и в самом деле танцевала ужасно, постоянно спотыкаясь и от этого конфузясь еще больше. Наконец, смилостивившись, Майкл повел ее в пустующую соседнюю комнату, усадил на длинный кожаный диван и принес свежевыжатого апельсинового сока.
— Да, танцы явно не ваша стезя! — Он с участием взглянул на ее пламенеющее лицо.
— О, я столь многого не умею, что мама постоянно на меня сердится. Она считает, что не стоило переводить на меня такую уйму денег, потому что я точно так же ничему бы не научилась и здесь. Впрочем, я привыкла, что меня все ругают.
В ее голосе прозвучало столько горечи, что Майклу стало ее жаль. Это нелепое чувство его насторожило, и он напомнил себе, что больше никогда не попадется в женскую ловушку. Ни под каким предлогом. А что это очередная ловушка, просто под несколько иным соусом, чем он привык, видно сразу. Хотя он же решил, что ему пора жениться? Или нет?
В его душе был полный раздрай. Когда невеста не имела определенных черт и была чем-то вроде эфемерной выдумки, было гораздо проще с ней смириться. Но теперь, когда она обрела кровь и плоть, эта идея уже не казалась ему такой уж привлекательной. Впрочем, насильно жениться его никто не заставит.
Взяв с подноса проходившего мимо официанта бокал шампанского, он хотел продолжать расспросы, но Реджина неожиданно спросила его сама:
— Вы в кого-нибудь влюблены?
Этот простой вопрос поставил его в тупик.
— Конечно нет! С чего вы взяли?
— У вас порой глаза становятся очень грустными и обиженными. Будто вас кто-то жестоко обманул, — заметила она с неожиданной проницательностью.
Майкл принужденно засмеялся.
— Меня действительно обманула женщина, прилюдно назвавшаяся моей невестой.
Реджина сочувственно склонила голову.
— А, Мэриэнн? Знаю. Мама мне о ней говорила. И еще она сказала, что вы ее не любили. К тому же это было давно, а у вас в глазах стоит настоящая боль, не приглушенная временем.
Он резко поднялся.
— Ну, хватит ставить надо мной психологические опыты. Надеюсь, вы не увлекаетесь психологией, философией и прочей подобной чепухой.
Вовсе не обидевшись, она задумчиво посмотрела на него.
— Хорошо, не будем об этом говорить. К тому же мы слишком много времени провели здесь наедине, не лучше ли нам выйти к гостям?
Майклу стало смешно. Надо же, она за свою репутацию радеет! Но послушно вернулся с ней в общий зал.
Там, удобно устроившись в углу на кожаном диване, с оживленными и довольными лицами беседовали миссис Флеминг и миссис Хейл. И не нужно было быть телепатами, чтобы понять, что речь они вели о своих детях.
Майкл посмотрел на часы. Вполне прилично откланяться. Поцеловав на прощание руку Реджине, он подошел к матери и учтиво поклонился миссис Хейл.
— Я прошу прощения, что прерываю ваш интересный разговор, но нам пора. Ты не устала, мама?
Сразу поняв, что это неспроста, миссис Флеминг мгновенно приняла томно-утомленный вид.
— Конечно, дорогой! Ты всегда так внимателен! — Она принялась прощаться с собеседницей.
Майкл посмотрел по сторонам, но Реджины нигде не было видно. Он пожал плечами. Похоже, что предполагаемой невесте он не слишком-то интересен, если она предпочла скрыться.
Едва они сели в машину, как миссис Флеминг принялась нетерпеливо расспрашивать сына:
— Ну, ты убедился в том, что Реджина прелестная девочка? И воспитанная, и умная, и скромная! — Она просто захлебывалась от восторга.
— Не говоря уж о ее вполне приличном состоянии, не так ли, мама? — флегматично заметил Майкл.
Эта мысль его изрядно возмутила. Почему мать считает, что его невеста обязательно должна иметь деньги? Он вполне может обеспечить свою семью на самом высоком уровне, и деньги жены ему вовсе не нужны. Вот если бы… Но дальше думать он себе запретил.
— Но, дорогой, сейчас так много охотниц за безбедной жизнью, причем сам муж им вовсе не нужен. Так, ничтожное приложение к деньгам! Признай сам!
