Том нахмурился. Он даже думать себе не позволял о проигрыше.
— И вы купились на это?
— В то время это очень нас утешило, — почти извиняясь, ответила Имоджен. — Особенно тех, кто больше привык к неудачам, чем к победам. Сейчас же опыт неудач у меня солидный. Надо признать, хотелось бы для разнообразия немного разбавить их победами.
Том продолжал возмущаться самой идеей о возможности неудачи.
— Если ставишь себе ясную цель, нет никакой причины не преуспеть.
— Зависит от цели. Нельзя заставить кого-то тебя любить, — грустно возразила она. — Если хочешь вообще построить какие-нибудь отношения, следует принять за аксиому, что не обязательно преуспеешь.
— Или отказаться от отношений.
— Но это само по себе неудача.
Ее слова эхом отдались по лагуне. Неудача… неудача… неудача…
Том неловко заерзал. Он не привык к неудачам.
Ему они не нравились. Он не знал, что с ними делать.
Но надо смотреть фактам в лицо. Его отношения с Джулией — неудача. Он знает это. Имоджен знает. Все знают.
Он сгорбился от унижения.
— И чему же вы научились из того, что ваш парень вас бросил?
Имоджен словно не заметила язвительности.
— Я поняла, что не хочу компромиссов. Я смирилась с тем, что Эндрю меня больше не любит. Друзья мне говорили — надо начать сначала, найти кого-то другого, и я пыталась. Ходила на свидания, но не встретила никого, к кому почувствовала бы то же, что чувствовала к Эндрю. Каждое свидание становилось очередной неудачей, и потому я перестала искать.
— Отказалась от мужчин?
— Нет. Отказалась от мысли, что смогу смириться с не совсем идеальными отношениями.
Снова возникло долгое молчание. Том думал о словах Имоджен. Джулия пыталась смириться, понял он. Для нее он был лишь запасным вариантом. Горькая мысль. Джулия в результате приняла верное решение, но это не помогает ему не чувствовать себя неудачником.
Вот так же и Имоджен чувствовала себя после неудачного романа. Странно, он никогда не задумывался, что у нее может быть своя личная жизнь. Тогда она была просто секретарем, а теперь…
Том взглянул на нее. Ее глаза не отрывались от горизонта, выражение мечтательное, а может просто задумчивое. Она не обладает классической красотой, как Джулия, но есть в ней нечто притягательное. Том не мог разобрать, что.
Теперь… теперь она стала чем-то большим, нежели секретарь. Словно услышав его мысли, Имоджен повернула голову. Глядя в ее чистые, замечательно синие глаза Том обнаружил, что дышит с трудом.
Это просто нелепо, сердито сказал он себе.
— Вы обгорите, — произнес Том первое, что пришло на ум, и слегка коснулся плеча, где кожа порозовела. И, заметив, как она вздрогнула, добавил: — Извините.
Имоджен сглотнула.
— Немножко болит… — Ей не хотелось признаваться в своей слишком острой реакции на его прикосновение. — Вы правы. Лучше уйти в тень.
Не слишком грациозно поднявшись, она предпочла, не заметить, что Том поднялся тоже. Внезапно он оказался очень близко — мускулистые грудь и плечи, узкие бедра…
— Устала с непривычки… — Она отступила на шаг, ловя ртом воздух.
— Тогда почему бы вам не прилечь на пару часов в доме?
Имоджен помотала головой. Никогда она не сможет расслабиться в этой кровати, представляя, как иначе все бы было, если б они были настоящими новобрачными. Он бы тогда лег с нею, и можно было бы стянуть с него плавки и…
С некоторым усилием она перевела мысли на другое.
— Я лучше останусь здесь.
— Как хотите, — пожал плечами Том. Ему явно было все равно. — В таком случае увидимся позже.
Все тело Имоджен гудело от смеси усталости и возбуждения. В таком состоянии она не надеялась уснуть, хотела лишь чуть посидеть, закрыв глаза. Но, открыв их, обнаружила, что прошло почти два часа.
Шатаясь, она поднялась на ноги. Чувствуя себя немного смущенной, Имоджен направилась к дому. Том сидел за ноутбуком в столовой, сосредоточенно уставившись на экран. Сколько раз она видела его в точно такой же позе? Морщинка между бровей, вызывающе выдвинутая вперед челюсть, строгая линия рта…
Почему же тогда от одного его вида она сейчас задыхается, как рыба на суше?
При ее появлении Том поднял голову.
— Долгонько дремали.
— Случайно уснула. — К удовольствию Имоджен, он надел рубашку и шорты. — Думаю, мне следует принять душ. Все никак не проснусь.
— Похоже надо.
Холодный голос, недовольный взгляд. Имоджен перевела дыхание, которое, как оказалось, задерживала все это время. Он опять стал привычным Томом, ее раздражительным боссом, не терпящим слабости и распущенности.
Что с того, если они и поговорили немного? А что им еще делать, запертым наедине? Она определенно не станет глупить лишь потому, что под привычным костюмом у него оказалось великолепное тело. Лишь от усталости она начала воспринимать его скорее как человека, а не начальника. Надо принять холодный душ и — назад, к их обычным профессиональным отношениям.
Быстро смеркалось. Ванная располагалась под открытым небом. В угасающем свете скругленные стены и мозаичная плитка выглядели таинственно и романтично. Отсутствие двери немного смущало Имоджен, но Том знает, где она, и вряд ли станет сюда соваться. А поскольку больше на острове никого, то смешно искать большего уединения.
Кожа Имоджен лоснилась от пота, в волосы набился песок. Это будет чудесно, сказала она себе, поворачивая кран и стягивая бикини.
С облегченным вздохом она ступила под водяной каскад и внезапно наступила на что-то ужасное. Что-то, чего не заметила в скудном освещении, которое сразу же из романтичного стало опасным.
Жутко закричав, Имоджен выскочила из-под душа и бросилась в другой конец ванной, не удосужившись даже взять полотенце. В следующую секунду вбежал Том.
Увидев совершенно голую Имоджен, он застыл как статуя. Сердце девушки выскакивало из груди от страха, смешанного с шоком от появления Тома. С минуту она могла только глядеть на него широко раскрытыми глазами. На шее у нее билась жилка, грудь вздымалась.
Бикини оставляло мало простора для воображения, но Том все равно оказался не подготовлен к великолепной соблазнительности тела Имоджен. И напрасно мозг, призывал его удерживать глаза на ее лице, ему было не победить инстинкта притягивающего его взгляд к этим прелестным изгибам.
Имоджен заметила его взгляд, и страх сменился крайним смущением.
— Простите ради бога, — выдавил Том, когда она схватила полотенце. Конечно, оно оказалось слишком маленьким, и ей пришлось глупо держать его перед собой, пока не отыскалось другое, достаточно большое, чтобы в него завернуться. Щеки девушки горели от стыда.
