Пока что Мими была довольна. Все шло к тому, чтобы вечер в
отеле «Сент-Регис» удался. Это было величайшее празднество года. В отличие от
жалкого сборища, которое люди именовали вручением «Оскара», с актрисами,
распускающими сопли, и корпоративной рекламой, бал Четырех сотен был
чрезвычайно старомоден и очень придирчив к положению в обществе, красоте,
могуществу, деньгам и крови. И к родословным, а точнее говоря, к родословным
Голубой крови. Это был бал только для вампиров, самое закрытое мероприятие в
Нью-Йорке, если не во всем мире.
На него категорически не допускался ни единый представитель
Красной крови.
Цветы уже заказаны. Белые розы сорта «Американская
красавица». Двадцать тысяч белых роз, специально выписанных для такого случая
из Южной Африки. На одну только гирлянду над входом уйдет десять тысяч; прочее
будет распределено по вазам. Самый дорогой в городе специалист по подготовке
празднеств — тот самый, который для русской выставки Института костюма
превратил музей «Метрополитен» в русскую страну чудес, словно сошедшую со
страниц «Доктора Живаго», — он намеревался также разместить на кольцах для
салфеток десять тысяч шелковых роз ручной работы. И в завершение, в
вентиляционную систему бального зала будут распыляться галлоны розовой воды,
для ароматизации.
Вокруг Мими кипела деятельность: Комитет трудился над
последними неотложными вопросами. Пока младшие члены, такие же ученики старшей
школы, как и сама Мими, были заняты бумажной работой — заполняли
пригласительные карточки, проверяли списки гостей, уточняли, все ли готово для
двух оркестров по пятьдесят музыкантов в каждом и для команды осветителей —
старшие члены Совета, возглавляемые Присциллой Дюпон, известной манхэттенской
светской львицей, чей царственный лик регулярно украшал собою колонки светских
новостей в еженедельных периодических изданиях, занимались более деликатными
предметами. Вокруг миссис Дюпон собралась группка таких же худощавых и
элегантных женщин с безукоризненными прическами, чья неустанная работа на благо
Комитета позволила сохранить важнейшие архитектурные памятники Нью-Йорка и
привела к созданию важнейших культурных учреждений города.
До сверхчувствительного слуха Мими донесся их разговор.
— А теперь мы переходим к вопросу о Слоане и Кашинге
Карондоле, — серьезным тоном произнесла Присцилла, взяв со стола одну из
карточек цвета слоновой кости.
На этих тисненых карточках значились имена каждого из
гостей; карточки предполагалось разместить в первой гостиной. На каждой был
указан номер стола, за которым подготовлено место для данного гостя.
Сборище окружавших Присциллу влиятельных дам зароптало. Возрастающее
неповиновение Карондоле трудно было игнорировать. После того как они несколько
месяцев назад потеряли дочь, Эгги, семейство явственно выражало недовольство
Комитетом. Ходили даже слухи, будто Карондоле грозятся устроить отцу Мими
импичмент.
— Слоана не смогла сегодня присоединиться к нам — продолжала
Присцилла, — но она прислала их ежегодное пожертвование. Правда, не такое
большое, как бывало в прошлом, но все же достаточно существенное — в отличие от
пожертвований некоторых других семейств, о которых я не стану упоминать.
Пожертвования на бал Четырех сотен переходили в распоряжение
нью-йоркского Комитета банка крови — таким было официальное наименование
Комитета, организованного якобы для того, чтобы собирать деньги для
исследований крови. Часть собранных денег шла на борьбу со СПИДом и гемофилией.
От каждого семейства ожидалось щедрое пожертвование из
собственных средств. Собранные суммы образовывали многомиллионный бюджет
Комитета на текущий год. Некоторые семейства, как те же Форс, давали много
больше требуемого. Другие же, как ван Алены, жалкая ветвь некогда
могущественного клана, уже давно с большим трудом наскребали требуемую сумму.
Теперь, после смерти Корделии, Мими вообще сомневалась, что Шайлер хотя бы
знает, чего от нее ожидают.
— Вопрос в том, — живо произнесла Тринити Барден Форс, мать
Мими, — уместно ли сажать их, как обычно, за главный стол, когда мы знаем, что
именно они говорят о Чарльзе?
Тринити поставила вопрос так, чтобы прочие члены Комитета
осознали: они с Чарльзом скорее посыплют голову пеплом, чем сядут за один стол
с Карондоле.
— Да отправить их на задний стол, к прочей шушере! — заявила
Боби Энн Ллевеллин с ее неприятным, неистребимым техасским выговором.
Она в шутку провела ребром ладони по шее, хотя бы ради того,
чтобы продемонстрировать обручальное кольцо с бриллиантом в тридцать карат.
Боби Энн Ллевеллин была второй женой Форсайта Ллевеллина, являющегося на данный
момент младшим сенатором от штата Нью-Йорк; она значительно уступала мужу в
возрасте.
Кое-кто из дам, окружавших Присциллу Дюпон, вздрогнули от
такого предложения, хотя в глубине души и были с ним согласны. Манера Боби Энн
действовать напролом была неуместна для Голубой крови.
Мими заметила, что ее подруга, Блисс Ллевеллин, заслышав
резкий голос мачехи, подняла голову. Блисс присоединилась к Комитету не так
давно, и когда она услышала разнесшийся по залу утробный смех Боби Энн, лицо
девушки запылало под стать ее огненным кудрям.
— Возможно, нам удастся найти компромисс, — обычным своим
любезным тоном заметила Присцилла. — Мы объясним Слоане, что им не стоит в этом
году сидеть за главным столом, поскольку они все еще в трауре, а мы относимся к
их горю с уважением. Кроме того, мы посадим за один стол с ними эту девушку,
ван Ален. Карондоле не смогут с этим спорить, поскольку были очень дружны с
Корделией, а Шайлер, как внучка Корделии, также понесла утрату.
Кстати, Шайлер — а где эта мерзавка? Это, конечно, не ее
дело, но Мими раздражало, что Шайлер даже не потрудилась явиться на сегодняшнее
собрание Комитета. Мими слыхала краем уха, что Шайлер со своим закадычным
приятелем Оливером с чего-то вдруг отправилась в Венецию. Что им там
понадобилось? Мими скривилась. Если уж тебя понесло в Италию, не лучше ли
отправиться за покупками в Рим и Милан? Венеция, на взгляд Мими, была мокрой и
вонючей. И как они раздобыли в школе разрешение на эту поездку?
В Дачезне неодобрительно смотрели на самовольно устраиваемые
каникулы. Даже Форсам, когда те прошлой зимой, в феврале, забрали двойняшек
покататься на горных лыжах, сделали выговор. Школа и так одну неделю в марте
официально отвела под «лыжные каникулы» и желала, чтобы все следовали этому
расписанию. Только попробуйте скажите это Форсам, которые убеждены, что
мартовский снег в Эспене сильно уступает февральским снегопадам.
Мими бросила шелковую розу через стол своему брату Джеку.
Тот с головой ушел в оживленную дискуссию своего подкомитета, занимающегося
вопросами обеспечения безопасности; перед ними были разложены ксерокопии плана
бального зала в «Сент-Регисе».
Роза упала на колени Джеку, и тот испуганно вскинул голову.
Мими улыбнулась ему.
Джек едва заметно покраснел, но ответил сестре ослепительной
улыбкой. От солнца, светившего сквозь витражные окна, лицо юноши приобрело
золотистое сияние.
