— Угу.
— Как ты думаешь, это сработает?
Глава 34
— Ты какая-то другая, — сказал Кингсли однажды, когда они
сидели у Блисс в спальне и предположительно делали уроки.
«Предположительно» — потому, что Блисс хотелось думать, что
этим они и будут заниматься, но у Кингсли вечно были другие идеи. Боби Энн
требовала, чтобы Блисс оставляла дверь своей комнаты открытой, когда у нее в
гостях парень, — таково было одно из ее правил. Но в тот момент Боби Энн не
было дома. На этот день приходился ее еженедельный визит в салон красоты, и она
исчезала надолго. Джордан была на балетной репетиции, продолжавшейся до
полуночи. Блисс осталась дома одна, не считая прислуги на первом этаже, в крыле
для слуг.
— Я подстриглась, — подсказала ему Блисс, отрываясь от эссе
по немецкому.
Она знала, что Кингсли имеет в виду не это. С тех самых пор,
как ей вручили два букета, Кингсли изводил ее, пытаясь выяснить, кто же этот
так называемый загадочный незнакомец.
— Нет, я не об этом.
Кингсли улыбнулся. Он развалился на ее кровати, словно
ленивый кот. Волосы у него были такие длинные, что завитки спускались на
воротник рубашки. Вокруг валялись его тетради и папки, и среди них — та книга в
переплете темной кожи, которую он постоянно читал. Но за прошедший час Кингсли
совершенно ничего не сделал из домашних заданий, а вместо этого постоянно
подкалывал Блисс.
— Тогда я не понимаю, о чем ты, — упрямо заявила Блисс.
— А я думаю, что ты понимаешь, — протянул Кингсли. — На тебе
это просто-таки написано.
— Что?
— Что ты это сделала. Ты взяла человека во время этих своих
каникул, или фотосессии, или как там ее. «Ты пила его кровь!» — произнес
Кингсли, изображая трансильванский акцент. — Тот, кто придумал изобразить нас
провинциалами из какого-то глухого уголка Восточной Европы, был просто гений.
— А если и так, то что? — спросила Блисс.
— Ну и славно. Наконец-то мы до чего-то дошли. Тебе
понравилось?
— Ты, часом, не ревнуешь? — поинтересовалась Блисс.
— Ревную? С чего вдруг мне ревновать? — изумился Кингсли. —
Ты, кажется, не понимаешь — это все равно что ревновать тебя к твоему
парикмахеру. Фамильяры оказывают услуги, и только. Мы не обязаны испытывать к
ним какие-то чувства.
— Мы?
— Не придирайся, ты понимаешь, о чем я.
Кингсли подошел к Блисс и принялся массировать ей спину.
— Ну, давай, расслабься... У тебя по-прежнему случаются
провалы в памяти?
Блисс кивнула.
— Ты пробовала то, что я тебе предложил? — поинтересовался
юноша.
Девушка покачала головой. Его предложение слишком пугало ее.
— А зря. Оно работает. Во всяком случае, мне помогло.
Кингсли умело разминал ее ноющие мышцы, и вскоре Блисс впала
в полное блаженство. Это чем-то напоминало гипноз. Красные глаза с серебряными
зрачками, и голос, то ли шепчущий, то ли шипящий... С-скоро... С-скоро...
С-скоро...
Тварь пришла снова и гналась за ней по запутанным коридорам.
Блисс чувствовала ее горячее, зловонное дыхание на своей щеке. Она оказалась
зажата в угол и не могла проснуться. Блисс посмотрела твари в глаза.
«Ну, давай же! — подумала она. — Давай делай то, что сказал
Кингсли».
Заговори с ней.
«Чего ты хочешь? — спросила Блисс. — Я требую переговоров».
Темно-красные глаза моргнули.
Проснувшись, Блисс обнаружила, что от страха расцарапала
себя. Руки ее были покрыты безобразными багровыми синяками.
Но Кингсли оказался прав. Это работало. Тварь ушла.
ШИЗОФРЕНИЯ (греч. «раздробленный разум»). Расстройство
психической деятельности, при котором ухудшается восприятие реальности. Вольные
шизофренией страдают слуховыми и зрительными галлюцинациями, расстройством речи
(бессвязностью речи), расстройствами поведения (часто плачут).
В случае если указанные симптомы наблюдаются дольше шести
месяцев, больному ставится диагноз «шизофрения».
Словарь расстройств психической деятельности. Американская
академия специалистов по психическому здоровью.
Глава 35
Поселиться в «Мерсере» было идеей Оливера. От собственной
комнаты или комнаты Шайлер он отказался, решив, что будет слишком уж странно
делать «это» в том же самом месте, где они провели столько часов, беззаботно
читая журналы и смотря телевизор. Потому он заказал номер в одной из окраинных
гостиниц.
Юноша убедил Шайлер выпить с ним несколько бокалов в баре,
прежде чем подняться в номер.
— Тебе, может, оно и не требуется, а мне так точно нужно
выпить, — сказал Оливер.
Шайлер терпеливо наблюдала, как Оливер глотает один
«Манхэттен» за другим. Они почти не разговаривали. В бар допускались
исключительно постояльцы гостиницы, и юноша с девушкой сидели в уединенном
уголке. Кроме них в баре присутствовал всего один посетитель, какая-то
кинозвезда, дававшая интервью в противоположном конце зала. Кинозвезда сидела,
положив ноги на диван, и чересчур громко смеялась; репортер, судя по его виду,
нервничал и терял дар речи в присутствии знаменитости. На столике для коктейлей
между ними стоял маленький серебряный диктофон.
— Ладно, пойдем, — сказал Оливер, отодвигая наполовину
недопитый третий коктейль.
— Слушай, у тебя такой вид, словно я тебя попросила
отправиться на войну, — сказала Шайлер, когда они шли к лифту.
Они восхитились потрясающим видом на окрестности,
открывающиеся из их одноместного номера. Обставлен он был по последнему писку
моды: мебель из макассарского черного дерева, декоративные подушки из овечьей
шерсти, черные эпоксидные полы, отполированные до блеска, ониксовый бар,
светящийся изнутри, телевизор с плоским экраном и стены из нержавеющей стали,
на вид холодные, а на ощупь — ровные и теплые, словно сливочное масло.
— Здорово, — сказала Шайлер, усевшись на один край
широченной кровати, меж тем как Оливер примостился на другом.
— Ты точно уверена, что хочешь этого? — спросил Оливер,
подавшись вперед и прикрыв лицо рукой.
— Олли, если я этого не сделаю, то впаду в кому и больше не
очнусь. Сегодня утром я еле встала с постели.
Оливер гулко сглотнул.
— Мне очень не хочется просить об этом тебя, но просто... не
знаю, как сказать... я не хочу, чтобы мой первый раз был с кем-то, кого я даже
не знаю. Понимаешь? — Шайлер рассказала юноше о том, что произошло с Блисс в
Монсеррате. — А ты — мой лучший друг.
— Скай, ты знаешь, что для тебя я сделаю все, что угодно. Но
это нарушение кодекса. Проводникам не разрешается становиться фамильярами своих
вампиров. Нам полагается быть объективными. Это не входит во взаимоотношения.
Вещи вроде церемонии — это сложно, ты же знаешь, — объяснил Оливер.
