Телефон в кармане европейского костюма Хайяни зазвонил, и сириец тут же замолчал, полагая, что его новости подождут ради, возможно, более важных. Он не ошибся. Новость, которую сообщили Хайяни, заставила его резко выпрямиться в кресле, а рука непроизвольно сжала подлокотник, как будто это была шея его врага.
– Повтори еще раз! – пылая темным огнем в глазах, потребовал Хайяни.
– Два аэропорта фиксировали передачу, – снова заговорил неизвестный помощник. – Экипаж затребовал аварийную посадку и снижение эшелона полета. Проблемы были с электроникой и сигнальными приборами. Кажется, что-то там с шасси, которые непроизвольно грозили выйти во время полета. Замыкание в цепи или что-то в этом роде. Но самолет все равно ушел в Каир, так и не воспользовавшись возможностью аварийной посадки. Наверное, все обошлось.
– Самолету разрешили снижение? – потребовал Хайяни. – Он снижался или нет?
– Да, говорят, что он шел на предельно низкой для этого типа высоте.
– Где это было? В каком районе?
Сириец сидел и терпеливо ждал, когда хозяин закончит разговор по телефону. Ашобади никогда не спешил. И когда был киллером, и особенно после того, когда чудо позволило ему выжить и сделало его философом. Что предначертано, предопределено Аллахом, то неизбежно. А то, чему не бывать, то и не случится.
– Слушай меня! – вкрадчивым, но каким-то зловещим голосом заговорил Хайяни, впиваясь взглядом в сирийца. – Ты знаешь этого европейца в лицо, ты выследишь его и убьешь. Но сначала ты должен спросить его, что он узнал, что он увез с собой на том самолете. Ты должен так спрашивать, чтобы он захотел тебе рассказать.
– Я знаю, как спрашивать, хозяин, – кивнул головой сириец. – Я знаю много способов, которые заставляют людей плакать, как женщин, и молить, чтобы я задавал как можно больше вопросов и чтобы у него была возможность отвечать. Где его искать?
– Ты вылетишь в Испанию. Немедленно. Там позвонишь по телефону, который я тебе дам. На побережье тебя будут ждать люди, которые доставят тебя в Алжир. Они будут знать, в каком районе может находиться европеец. Ты его там должен найти. Я знаю, как ты умеешь искать, Ашобади.
– Он воспользовался парашютом, хозяин? – догадался сириец. – Он мудро поступил. Он боится, что смерть вырвется из контейнера, поэтому выбрал безлюдные районы. Но он не знает, что в пустыне нельзя спрятаться. Я найду его, клянусь Аллахом!
Сириец ушел, а Хайяни еще час сидел в ресторане. Со стороны казалось, что он рассматривает европейцев, наблюдает, как они веселятся. На самом деле араб размышлял. Приняв какое-то решение, он решительно поднялся и, бросив на стол деньги, двинулся к выходу. Из-за соседнего столика поднялись еще двое человек и пошли следом за Хайяни. У выхода к ним присоединились еще двое. В сопровождении этих людей араб вышел к набережной.
Большой белый катер принял на борт всех пятерых, утробно заурчал мотором, вспенив морскую воду за кормой, и стал отваливать от пирса. На свободной воде мотор взревел и кинул большое судно вперед, уверенно задирая нос над спокойной водной гладью. До материка было совсем недалеко, когда плавно покачивающийся неподалеку маленький синий катер вдруг сорвался с места и резко пошел наперерез катеру Хайяни.
Охранники закричали, размахивая руками, и стали выхватывать из-под сидений автоматы. Рулевой положил судно на левый борт, пытаясь уйти от сближения с неизвестным катером, но расстояние быстро сокращалось. Несколько автоматных очередей высекли искры из корпуса синего катера, и он сразу свернул в сторону. Хайяни, пригнувшись, пытался рассмотреть тех, кто на него нападал. Но тут с маленького катера сорвалось белое облако. Гром долетел до катера террориста тогда, когда маленькая ракета почти уже его настигла. Двое охранников бросились на борта, намереваясь выпрыгнуть, но тут пол катера взорвался огнем, раздирая судно на части.
Хайяни задохнулся от огненного воздуха и взрывной волны, ударившей его в грудь. Оглушенный, обожженный огнем, он погрузился в воду. Страстное желание жить, бороться до конца заставило его заработать руками и ногами, несмотря на страшную боль в ступне. Вокруг него в воде клубилось темное облако, но сверху мерцал голубой свет, там была жизнь.
Хайяни вынырнул с рычанием дикого зверя. Боль в ноге была невыносимой, она как будто горела заживо. В полуобморочном состоянии он увидел над собой лицо человека. Оно расплывалось, двоилось и покачивалось. К своему ужасу, он понял, что это лицо женщины. И тут в глаза ему ударил огонь. Этот огонь расколол ему голову и бросил в небытие.
Несколько катеров, которые находились в пределах прямой видимости, застопорили ход, а пассажиры уставились в ту сторону, где в воздух вдруг взлетел дым и обломки маленького судна. Капитан пассажирского парома, который проходил в трех кабельтовых от места происшествия, связался с береговой охраной. Когда к месту взрыва подоспели первые спасатели, то на поверхности воды плавали только несколько обломков и три мертвых человеческих тела.
Бензиновое пятно расплылось, охватив радужной пленкой уже добрую сотню квадратных метров водной глади. И на краю этой пленки уже метались плавники рифовых акул. Хищники, почуявшие запах крови, боялись запаха разлитого бензина и пока держались в стороне. Потом они осмелели, и в прозрачной глубине стало видно, как они начали рвать что-то темное, будто свора голодных собак…
Глава 4
Свернутый в несколько раз кусок парашютного шелка Росляков использовал для защиты головы от нещадно палящего солнца. Изделие было простым и хорошо знакомым для русских – квадратная шапочка с четырьмя узелками по углам. Не хватало только майки и старых трико с вытянутыми коленями, тогда бы он совсем был похож на отечественного дачника, которые таким образом делают головные уборы из носовых платков.
С короткими передышками он шел почти всю ночь, стараясь уйти подальше от места своего приземления. В дикой природе нельзя бросать ничего, потому что не знаешь, в какой момент и что тебе может пригодиться. Поэтому Росляков не стал закапывать или другим образом прятать свой парашют. Большой кусок прочной нейлоновой ткани, несколько метров прочных строп – таким богатством, если ты собрался выжить, не разбрасываются. Завернув все свое имущество в парашют и свернув его наподобие рюкзака, Михаил Васильевич нес его на спине, двигаясь все время на восток. Там в виднеющихся в колышущемся мареве скалах он намеревался найти себе убежище на срок, который пока не определил. Срок подскажет ситуация.
Вычислили террористы его хитрый ход или не вычислили, покажет самое ближайшее время. Все зависит от того, насколько плотно они сидели у него «на хвосте». Он вполне допускал, что им стало известно, на каком самолете он покинул Венесуэлу. Если не известно, то он в полной безопасности. И за пару-тройку дней это подтвердится. А если это им известно, тогда его будут ждать в аэропорту Каира.
С самолета он не сойдет, и они найдут способ выяснить, куда он делся. Сразу всплывет история с неполадками самолета в воздухе, которые возникли в определенной точке пространства. Если террористы даже и не знают об украденном парашюте, то обязательно такую возможность будут иметь в виду. А это значит, что по саванне очень скоро начнут шастать поисковые группы. Террористы обязательно подключат своих людей в полиции, а те перекроют все дороги и будут искать европейца. Это значит, что к населенным пунктам, где есть средства связи, ему подойти не дадут. И не надо, думал Росляков. Ему бы только успеть уйти из этого района, и как можно дальше. Пусть они прочесывают пустое пространство, а он посидит в укромном месте. Рано или поздно им это надоест, или они подумают, что ошиблись. Не будут же они искать его тут вечно.
