Бузько очутился в запущенной двухкомнатной квартирке, где уборка не производилась уже лет сто. Бесформенные железки, жестяные банки, покрытые засохшими потеками, ржавые инструменты создавали впечатление запущенной мастерской.
– Садитесь, – сбрасывая на пол сонного рыжего кота с вымазанной в зеленое спиной, сказал хозяин. – Порция «мыла» уже упакована и оплачена. Акваланг – облегченный вариант без баллонов, только с маской… – Видя недоумение на лице гостя, Семенцов пояснил: – Пластит.
Взвешивая на руке увесистый пакет, Бузько поинтересовался:
– А вы с господином Кульчицким, наверное, вместе служили?
Семенцов нехорошо ухмыльнулся и, помедлив, ответил:
– Да уж, служили… В интересном одном месте… Только он, хитрожопец, подполковником уволился, а я – капитаном…
– Удивительно! Служили вместе, а на украинца вы совсем не похожи, – заметил хорунжий.
Эта фраза обозлила хозяина:
– Ты пальцы в чужие проблемы-то не суй! – прикрикнул он. – Я не турецкий, я не немецкий, а советский! Простой пенсионер, понял?! И торгую, чем могу, чтобы к пенсии приработать! И насрать мне на твоего Кульчицкого и на тебя!.. Вон рюкзак с аквалангом бери и вали отсюда!
Бузько торопливо собрал покупки и направился к двери. Говорить было больше не о чем; обижаться, впрочем, тоже.
Хозяин тем временем поостыл.
– Погоди! – окликнул он.
Хорунжий остановился.
– Приходилось плавать с аквалангом? – хмуро спросил Семенцов.
– Плавал. Даже подводной охотой занимался. В нашем родном Крыму, в хорошие времена, – поспешно ответил Бузько.
– Когда они были-то – хорошие времена? – буркнул Семенцов, расстегивая «молнию» на сумке хорунжего и заботливо вкладывая туда еще один сверток. – Запалы-то забыл, профессионал! «Липучкой» хоть умеешь пользоваться?
– Со взрывчаткой знаком хорошо…
– Не произноси слова «взрывчатка» вслух вообще никогда! – строго заметил Семенцов. – В Москве это слово произносить нынче опасно…
Хозяин повозился с ключами и открыл дверь.
– Бывай, щирый украинец! – желчно проговорил Семенцов. – Ты меня не видел, я тебя тоже.
* * *
Опасный груз Бузько оставил в тайнике на окраине города. Схема, врученная Кульчицким, оказалась точной: место было безлюдное и безопасное. Вдалеке шумная трасса, уводящая прочь от Москвы, руины, бетон, ржавые прутья арматуры… Шпионские игры, затеянные провидныком, раздражали. Но партийная дисциплина прежде всего – и Бузько аккуратно рассыпал вокруг схрона пачку дефицитной махорки.
Оставался визит к человеку, которого Кульчицкий громко именовал просто «нашим союзником». К человеку, который выведет хорунжего на объект…
Поминутно сверяясь с записанным на самой главной страничке памяти адресом, Бузько добрался до Садовнической улицы, миновал пятый номер с окнами-арками и припаркованным десятком машин, повернул во дворы… Вот то самое место – старые дома, новехонькая детская площадка из цветного пластика, хлебный ларек. Кремль недалеко, а на ступеньке сидит чернявый паренек кавказского вида и отрешенно курит, глядя прямо перед собой.
Бузько подошел и поздоровался. Чернявый не обратил на него никакого внимания, только выпустил дым из ноздрей.
– Мне нужен господин Дакаев, – настойчиво проговорил хорунжий.
Тут чернявый парнишка поднял глаза, усмехнулся и ткнул пальцем в сторону приоткрытой двери ларька, откуда несло свежим хлебным духом.
– Захады, дарагой! – услышал Бузько сакраментальную фразу. – Я здесь!
Хорунжий сделал шаг и оказался внутри ларька среди душных горячих запахов печеного и румяных булок.
– Сейчас выручку досчитаю, – не поднимая головы, сказал лысый тип с черной бородой, растущей, казалось, прямо из горла. – Присядь на табурет. Меня Хамидом зовут.
– Олесь, – просто ответил Бузько.
– И у тебя имя подозрительное, – вручая деньги подлезшему под локоть хорунжего пареньку, сказал Хамид. – Здравствуй.
– Здравствуйте. Я приехал…
– Давай-ка на «ты», – перебил Хамид. – Враг у нас общий, значит, дружить будем… А откуда ты приехал, я знаю: твое фото мне присылали, а тебя самого мой пацан срисовал, еще когда ты по дворам кружил.
– Мне бы так, чтобы время не терять, – сказал хорунжий. – У меня на родине много работы…
– А-а, у меня на родине тоже полно работы! – махнул рукой Хамид. – Все успеем, все сделаем – хорошие люди насчет тебя звонили, уважаемые… Сегодня ночью уже на место пойдем. Багаж, смотрю, не при тебе?
– В надежном месте.
– Маладэц!.. До вечера по городу покантуйся – Кремль посмотри, Красную площадь…
– Ненавижу, – скривил рот Бузько.
– Маладэц! – восхитился Хамид.
– Жмут сильно? Власти, и вообще? – поинтересовался хорунжий.
Хамид равнодушно пожал плечами:
– Я девочками не торгую, как, например, мой брат. Я хлебом торгую – хлеб и русский, и кавказец кушают. Так что ментам заплатил – и наслаждайся жизнью!
С чеченцем было легко: он оказался в курсе плана Кульчицкого, а значит, объяснять ему ничего не требовалось.
* * *
Плавучее казино «Золотая луна» огромным светящимся кубом громоздилось у причала, похлюпывало серой волной, скрипело тугими тросами, захлестнутыми на кнехтах. Парковочная площадка была заполнена едва ли на четверть: время горячей игры еще не настало. От Москвы-реки тянуло прохладой и сыростью. Хамид и Олесь прогулочным шагом миновали причал, отметив двух вооруженных охранников, стоящих на мостках.
– Тут не только охрана с проверкой клубных карт, но еще и типа фэйс-контроль, – пояснил Хамид. – Кто попало не пройдет. Там в игорном зале еще охрана, двое по палубе шастают, видеонаблюдение есть…
– И все эта суета на суше и на море ничего не стоит, потому что днище беззащитно, – с усмешкой продолжил Бузько.
– Не говори «гоп», пока не спрыгнул, – по-своему переиначил старую присказку чеченец. – Лучше скажи: ты с аквалангом давно нырял?
Хамид действительно очень рисковал: акваланг и взрывчатка были погружены в багажник его скромных «Жигулей». Им предстояло проехать около четырех километров вверх по течению реки, молясь богу, чтобы вечерний скучающий гибэдэдэшник не тормознул советское авто и не поинтересовался содержимым багажника.
Оставив машину у бетонной стены какого-то склада, они двинулись к реке. Звезды усыпали небо. Посверкивали фары проезжающих поворот машин. Тускло светили желтые фонари. Похрустывали под ногами камешки. Шелест и дыхание реки слышались явственно…
– Здесь, – указал Хамид. – Все помнишь?
– Помню, – опуская на берег снаряжение, сказал Бузько. – Скорей бы уж!
