— Нам пришлось продержать вас в изоляции из-за вспышки тифа, которую устроили в Харбине подлые шпионы. Вам удалось не заразиться благодаря свойствам вашего организма. Поэтому ради процветания Маньчжоу-Го и Великой Японии вы должны пройти обследование в отделении военного госпиталя. Там наши медики выявят причину вашей устойчивости к заболеванию, чтобы потом использовать полученные знания для выздоровления других больных. Это займет немного времени. Впоследствии всех вас распустят по домам и даже заплатят.
Капитан вскинул руку, предупреждая, что на вопросы отвечать не намерен, он и так слишком много своего драгоценного времени уделил счастливчикам. На улицу въехала крытая брезентом военная машина. С пассажирского сиденья выбрался коротышка в форме вольнонаемного японской армии. Но по той почтительности, с которой обращался к нему капитан, было понятно, что тот занимает должность повыше, хоть и не носит погоны.
Водитель откинул задний борт, поднял тент. Солдаты выстроились коридором и стали подгонять людей, чтобы забирались в кузов. Пока Николай подсаживал проституток, ему удалось услышать обрывок разговора капитана с вольнонаемным коротышкой. Говорили они о каких-то «бревнах», которые теперь можно будет «пустить в дело». Но он не придал этому значения…
Кузов машины оказался странным. Если снаружи он выглядел, как обычный брезентовый тент на дугах, то под ним оказался спрятан металлический кунг без окон. По полу проходили трубы для обогрева выхлопными газами. Ни лавок для сидения, ни матрасов, ни даже соломы. Дверца кунга с грохотом захлопнулась, внутри наступила полная темнота, такая густая, что ее, казалось, можно резать пластами. Люди тут же испуганно притихли, машина тронулась с места.
Николай пытался представить, куда их везут. Пока ехали по городу — скорость небольшая, часто сворачивали. Галицкий считал повороты.
— Влево, вправо, потом снова вправо… — поначалу еще удавалось угадать, на какую улицу сворачивают.
Минут через пять он все же сбился, потерял ориентацию. Одно знал точно, что они где-то в центре. Машину почти не трясло, дорожное покрытие твердое, хорошее. Звук автомобильного двигателя изменился, стал натужным, машина шла на подъем, затем вокруг кунга засвистел ветер, захлопал брезент. Галицкий различил характерное гудение стальных ферм моста.
— Реку переезжаем, — догадался он.
В Харбине имелся только один большой автомобильный мост. Мысль работала быстро.
«Реку до этого мы не переезжали, значит…»
Автомобиль остановился, было слышно, как открывают ворота. Машина поползла медленно-медленно и стала осторожно разворачиваться, сдала задом.
«Значит, территория ограниченная. Внутренний двор…»
Грузовик несильно ткнулся во что-то и замер. Дверца кунга открылась. Машина стояла, плотно прижавшись к стене, так что разглядеть, куда приехали, было невозможно. Впереди виднелся бетонный пандус, слабо освещенный электричеством, он уходил вниз.
— Всем выходить. По одному, — распорядился жандарм с шестигранной деревянной дубинкой в руках. — Пошевеливайтесь.
Люди поднимались. Николай первым спрыгнул, стал помогать спускаться женщинам, за что тут же получил несильный удар дубинкой между лопаток.
— Пошел, пошел… Сами справятся.
За бетонным пандусом и коридором оказался большой бетонный бункер без окон. Под потолком имелись лишь вентиляционные отверстия, прикрытые стальными решетками. Вдоль стен шли узкие скамейки. Из другой мебели имелся и письменный стол, за которым восседал еще один жандарм. Вряд ли он собирался составлять какие-то бумаги. Столешница была бы девственно чиста, если бы на ней не лежала деревянная дубинка с толстым кожаным ремешком на рукояти.
Было понятно, что долго здесь их не задержат. Это помещение являлось чем-то вроде накопителя, тут, кроме тех, кому удалось пережить вспышку тифа, уже находилось человек пять в штатском. Их скорее всего взяли прямо в городе. Об этом говорила одежда и недоумение на лицах. Жандарм сидел с каменным лицом, никто не рисковал обращаться к нему за разъяснениями.
Николай присел на лавку возле знакомых проституток. По его прикидкам, они могли оказаться лишь в одном месте — в подвалах японского консульства в Харбине. Так что мысль о попытке давить на то, что он подданный Маньчжоу-Го, а потому японские военные удерживают его незаконно, можно было забыть окончательно. Вся площадь консульства считалась японской территорией. Да и с марионеточной Маньчжурской империей японцы практически не считались. Квантунские вояки вели себя здесь куда развязнее, чем у себя на островах.
Некстати вспомнилось невыключенное дома радио. Дубликат ключей от квартиры имелся и у соседки Маши, но вряд ли она решилась бы ими воспользоваться.
«А сейчас, наверное, как раз сводку Совинформбюро передают», — подумалось Галицкому.
Глава 4
Стоящие в чистом поле за двадцать километров от Харбина корпуса «Отряда 731» продувал вечерний ветер. Но здания были сработаны на совесть, строили их в расчете на долгие годы эксплуатации, а потому внутри было тепло. Правда, не сказать, что уютно.
Коротышка Ихара держал в руках высокий стеклянный цилиндр, внутри которого металась упитанная серая крыса. Зверек позванивал коготками по дну, то и дело становился на задние лапки и тянул вверх мордочку, скалил острые зубы, но никак не мог дотянуться до пухлых пальцев вольнонаемного медика. Длинный голый крысиный хвост розового цвета, казалось, был покрыт рыбьей чешуей. Крыса словно чуяла недоброе.
— А еще говорят, что крысы тупые, — обращался Ихара к мужчине в белом халате, который ковырялся паяльником в пульте странного агрегата, напоминающего барокамеру для водолазов.
Огромный стальной цилиндр с несколько выпуклыми торцами высился на мощном бетонном постаменте.
— Кто так говорит, ничего в этом не понимает, господин Ихара, — поддержал начальника оператор барокамеры. — У нас как-то раз крыса сбежала. Уйти отсюда она не могла. Ну, сами же конструкцию наших порогов знаете.
— Да, конструкция хитрая, — согласился медик.
— Так она целый месяц умудрялась прятаться в четырех стенах. Где сидела, я до сих пор понять не могу. Только в ловушку и попалась. Я бамбуковую трубку положил и вареными бобами ее внутри намазал. Попалась.
— Не прогрызла бамбук? — удивился Ихара.
— Я с другой стороны гвоздики вбил. Пробовала грызть, всю морду себе исколола, тварь. Они, крысы, лучше людей беду чувствуют, вон, как мечется, господин Ихара.
— Мечется, — иронично вздохнул медик, разглядывая через толстое стекло крысу. — А вот ты никак не можешь поломку исправить. Барокамера должна к завтрашнему дню работать как часы. Иначе наш отдел опозорится. Что его превосходительство генерал Сиро Иссии скажет, когда узнает, что дорогостоящее оборудование, которого и на флоте не хватает, сломалось?
— Сейчас все исправлю. Это же техника. Человек, и тот иногда ломается, — из-под паяльника полетели искры, работник испуганно отпрянул, а затем улыбнулся. — Теперь понятно, в чем дело. Фазу на ноль пробило. Вот и сгорел предохранитель. Сейчас заменю. Работы на минуту.
