— Тогда расскажи мне все.
— Это сложно, — вздохнул
Форсайт. Он устремил взгляд на панораму
за окном, не желая встречаться взглядом
с Блисс. — Однажды, когда ты будешь
готова, я расскажу тебе. Но не сейчас.
От этого можно было сойти
с ума. Отец снова делал то же
самое — уворачивался от ее вопросов и
все замалчивал. Скрывал от нее правду.
— А как насчет Джордан?
— спросила Блисс.
— Не волнуйся. Она больше
не причинит тебе вреда, — успокаивающе
произнес Форсайт. — Мы отправим ее в
безопасное место.
— Вы отошлете ее в
«Переходный период»?
— Да, что-то в этом
роде, — отозвался отец.
— Но почему?
— Блисс, лапочка, ее лучше
убрать, — сказала Боби Энн.
— Но...
Блисс окончательно перестала
что-либо понимать. Ее родители говорили о
Джордан, словно это была собака, которую
отсылают в деревню, или вообще неодушевленный
предмет.
Но Блисс вынуждена была
признать, что эти странные семейные взаимоотношения
были не то чтобы новыми. Она
вспомнила, что Боби Энн никогда не
говорила о Джордан с любовью и всегда
давала понять, что предпочитает Блисс, хотя
та не была ее ребенком. И что
отец всегда держался на расстоянии от
своей странной младшей дочери.
Когда Блисс была помладше, ей
нравилось, что родители относятся к ее
сестре с безразличием. Теперь же она
поняла, что их отношение на самом
деле было ненормальным.
Ее родители ненавидели Джордан.
Всегда ненавидели.
Глава 37
— Звонили из гостиницы, —
сообщил Оливер, вернувшись к столику. —
Кто-то выехал, и у них освободился
номер. Они спросили, хочу ли я его
занять. Так что у тебя теперь есть
своя комната, — с бесстрастным видом
добавил он.
— Спасибо, — отозвалась
Шайлер, изо всех сил стараясь говорить
так, как будто ничего не произошло,
как будто на месте сердца у нее
не возникла дыра.
Но она выбросила всякие мысли
о Джеке из головы. Потом... она будет
скорбеть потом.
— Лоуренс, а почему тогда
Совет приехал сюда? — спросил Оливер.
— Из-за Левиафана?
— Совет здесь? — мгновенно
отреагировал Лоуренс.
— Ой, я забыла тебе
сказать. Да, они здесь. Все до
единого, — сообщила Шайлер. — Думаю,
приехали вчера вечером.
Лоуренс принялся обдумывать
последнюю информацию, допивая попутно содержимое
бокала. Рядом с ним мгновенно, как
будто сама была вампиром, возникла официантка
с новым коктейлем.
— Еще пинаколады? — спросила
она, указав на полупустые бокалы с
липкой и сладкой желтой жидкостью.
Оливер кашлянул.
— Мне виски, пожалуйста.
— Мне тоже, двойное, —
быстро добавила Шайлер, решив рискнуть
последующими проявлениями неудовольствия со
стороны дедушки. — Кто такой Левиафан?
— спросила она, повернувшись к Оливеру.
Бар начал заполняться загорелыми
туристами, зашедшими на часы скидок, а
оркестр принялся наигрывать зажигательную самбу.
— Если бы ты выполняла
домашние задания, внучка, так знала бы
ответ на этот вопрос, — поддел ее
Лоуренс.
— Левиафан — это демон,
— объяснил Оливер.
— Один из самых сильных
среди Серебряной крови, — добавил Лоуренс.
— Брат самого Князя тьмы. Его правая
рука.
Шайлер содрогнулась.
— А он тут при чем?
Лучше бы эта музыка не
играла так громко! Веселая, жизнерадостная
мелодия слишком разительно контрастировала с
мрачной темой их разговора.
— Корковадо — тюрьма
Левиафана, — пояснил Лоуренс. — Это
единственное место на земле способное
удержать его. Он был слишком силен,
чтобы его можно было убить, и слишком
укоренился на земле, чтобы его можно
было отослать обратно в преисподнюю. Когда
его схватили, то заключили в скалу
под статуей Искупителя. Его повергла твоя
мать.
Так вот что Лоуренс скрывал
от нее в ночь своего отъезда!
Скрывал, чтобы защитить ее от правды, и
не сказал всего о Корковадо. Левиафан.
Вот что означала та нутряная ненависть,
которую она ощутила на показе мод.
Если бы она уделяла больше внимания
книгам, могла бы вычислить это раньше.
Но ее мысли были заняты другим...
— Да. В вечер землетрясения
— это был он, — подтвердил Лоуренс.
— Именно в нем причина того, что
Корковадо охраняет элита венаторов. Мы
всегда держали здесь сильный отряд.
— Теперь я понимаю, —
отозвалась Шайлер. — В смысле —
почему ты сюда приехал.
Лоуренс кивнул.
— Когда Кингсли принес
известия о странных исчезновениях в Рио,
я слегка занервничал. После землетрясения
же я понял, что мне придется взять
дело в свои руки и позаботиться,
чтобы укрепления Корковадо оставались надежны.
Я дал зарок не покидать этот город,
пока не буду уверен, что угроза —
если таковая существует — не ликвидирована.
Затем, несколько недель назад,
венаторы подтвердили, что Яна, пропавшая
молодая девушка-вампир, просто сбежала на
каникулы со своим парнем, как и
предполагала ее мать. Тем временем команда
Кингсли, обшарив чуть ли не все Анды,
отыскала Альфонсо Альмейду, пропавшего патриарха
южноамериканского клана. Не считая того,
что из-за своего неумения ориентироваться
по карте он заблудился и обморозился,
с ним все в порядке. Потому, как
я тебе говорил в своих сообщениях,
все было спокойно. Никакого прорыва.
— А Левиафан? — спросил
Оливер.
— Заключен навеки, насколько я
могу судить, — с облегчением произнес
Лоуренс.
— Но как же тот
сигнал?.. А землетрясение? — возразила
Шайлер, пытаясь перекрыть шум толпы и
неослабевающий рокот барабанов самбы.
— Не более чем внешние
признаки его попыток вырваться из цепей.
Ничего такого, к чему Левиафан не
пробовал бы прибегнуть прежде. Но тщетно.
Корковадо будет стоять вечно.
И Лоуренс пристукнул по столу
бокалом, словно бы для того, чтобы
подчеркнуть свою точку зрения.
— Тогда почему Совет думает,
что Корковадо в опасности? — спросила
Шайлер.
— Так вы из-за этого
сюда приехали?
Шайлер кивнула.
— Я не знаю. Но у
Нэн, должно быть, имеются какие-то причины.
Регент никогда не будет действовать без
серьезного основания. — Лоуренс допил
коктейль. — Тогда опять же, возможно,
Кингсли прав, — негромко произнес он,
словно разговаривая сам с собою.
— Кингсли! — не выдержав,
взорвалась Шайлер. — Как ты можешь
доверять ему?! Ты же сам говорил, что
нельзя доверять блестящему фасаду. Все эти
Кингсли — скользкие типы.
