Дилан открыл глаза. Увидев Блисс, он отшатнулся, а потом
повернулся к Шайлер и прорычал низким, рокочущим голосом:
— Аргенто Кроатус!
— Ты что, спятил? — поинтересовалась Шайлер.
Оливер стоял рядом, готовый в любой момент броситься на
помощь. Шайлер ушам своим не верила. Дилан только что обозвал ее Серебряной
кровью. Что происходит? Что с ним стряслось? Почему у него сделался такой
голос?
— Дилан, прекрати. Скай, он сам не понимает, что говорит, —
нервно произнесла Блисс. — Дилан, пожалуйста, хватит, ты несешь чушь.
Дилан, похоже, плохо осознавал окружающую реальность; зрачки
юноши стремительно расширялись, как будто в его глазах мигал маяк. Затем он
расхохотался, пронзительно и визгливо.
— Ты знала, что он вернулся, и не сказала мне, — произнесла
Шайлер.
Обвинение повисло между ними.
— Да. — Блисс резко вдохнула. — Я не хотела тебе говорить,
потому что...
«Потому что ты рассказала бы Совету. Ты сделала бы так, что
они забрали бы его. И да, он изменился. Он другой. Он уже не тот, что был. С
ним произошло нечто ужасное, такое, что и словами не выразишь. Но я по-прежнему
люблю его. Ведь ты же меня понимаешь? Ты, ждавшая здесь парня, который так и не
пришел».
Шайлер кивнула. Они с Блисс поняли друг друга без слов. Как
это принято у вампиров.
«Но его нельзя оставлять в таком состоянии. Он нуждается в
помощи».
Шайлер придвинулась поближе к Блисс и Дилану.
— Не прикасайся ко мне! — прорычал Дилан.
Внезапно он вскочил и схватил Блисс за горло; его костлявые
пальцы с силой вдавились в белую кожу шеи.
— Раз ты не помогаешь мне, значит, ты тоже из них! — с
угрозой произнес он, усиливая хватку.
— Дилан! — взмолилась Блисс. — Не надо!..
Шайлер рванулась к Дилану, но Оливер удержал ее.
— Подожди, — произнес он. — Подожди. Я не могу допустить,
чтобы ты снова пострадала.
Тем временем Дилан все усиливал давление на разум Блисс,
яростно и неумолимо, и от такого безрассудства его сила пугала еще сильнее.
Блисс рухнула на колени. Она не упражнялась в телепатии.
Теперь настал черед Шайлер кричать. Ее очередь умолять
Дилана остановиться.
Не обращая на них внимания, Дилан ударил Блисс по щеке.
Потом подался вперед и приник губами к шее девушки. Шайлер видела, как
выдвигаются его клыки. Еще чуть-чуть — и он начнет пить кровь.
— Нет... Дилан... пожалуйста, — прошептала Блисс. — Нет...
— Пусти! — Шайлер стряхнула державшего ее Оливера.
Блисс смотрела, как подруга лихорадочно готовит заклинание,
способное разрушить хватку Дилана.
Но прежде чем Шайлер успела применить силу, плечи Дилана
затряслись и он, внезапно выпустив свою жертву, осел наземь. Блисс скорчилась
на тротуаре; на шее у нее проступали фиолетовые пятна — следы пальцев Дилана.
Дилан уткнулся лицом в колени и зарыдал.
— Да что за хрень тут творилась?! — воскликнул он, и
наконец-то Блисс узнала его голос.
Впервые за весь вечер Дилан заговорил нормально, как всегда.
Глава 8
— Попробуй, — сказала Мими, держа ложку, на которой дрожал
студенистый холмик. — Это восхитительно!
Ее брат с подозрением взглянул на предлагаемую закуску. Желе
из морских ежей со взбитой спаржей — звучит как-то не очень аппетитно. Но он
мужественно откусил кусочек.
Мими улыбнулась.
— Ну как?
— Недурно, — кивнул Джек.
Мими была права, как всегда.
Они сидели на их личной скамье у стены в ресторане,
расположенном в сверкающем «Тайм уорнер центре». Ресторан этот на данный момент
был самым дорогим и самым престижным во всем Манхэттене. Зарезервировать столик
в «Пер Се» было все равно что попасть на аудиенцию к Папе Римскому. Деяние на
грани невозможного. Но в конце концов, для этого и существуют отцовские
секретари.
Мими нравился новый торговый центр: он был такой роскошный,
весь блестящий и сверкающий, совсем как Башня Форс. И пахло в нем захватывающей
дороговизной, как от нового «мерседеса». Само здание и все, что в нем
располагалось, было хвалебной песнью капитализму и деньгам. В любом из его
четырехзвездочных ресторанов было просто невозможно заплатить меньше пяти сотен
долларов за трапезу для двоих. Это был Нью-Йорк времен пост-бума, Нью-Йорк
семизначных премиальных, Нью-Йорк финансистов и шаблонных миллиардеров,
Нью-Йорк работников зарвавшихся хеджевых фондов и их шеллаковых выставочных
жен, похваляющихся своими фигурами, шедеврами пластической хирургии и размерами
модных причесок.
Джек, конечно же, все это ненавидел. Он предпочитал тот
город, которого, в сущности, не знал. Он тосковал по легендарным временам
Виллиджа, когда на мощеных мостовых можно было встретить кого угодно, от
Джексона Поллока до Дилана Томаса. Ему нравились песок, грязь и Таймс-сквер,
известная своими жуликами, шулерами и нелегальными джус-барами (поскольку в
стрип-клубах спиртное не подавали). Он терпеть не мог Нью-Йорк, наводненный
подобиями «Джамба джюс», «Пинкберри» и «Колд стоун».
Джек приготовился было запрезирать этот манерно-изысканный
ресторан на шестнадцать столиков, расположенный посреди центра, который по сути
своей был скопищем магазинов. Но Мими видела, что по мере появления все новых и
новых перемен блюд — икра и устрицы в подливке «сабайон», белые трюфели, щедро
натертые поверх лапши «тальятелле», говядина из Кобе с выложенным поверх костным
мозгом — мнение Джека начало меняться. Каждое блюдо подавалось крохотными
порциями, буквально на несколько укусов — ровно столько, чтобы взволновать
чувства и оставить их в ожидании новой дозы наркотика для гурманов.
Зайдя сюда этим вечером, они обнаружили, что ресторан набит
представителями Голубой крови; это было несколько неожиданно, поскольку вампиры
ели только развлечения ради — но, очевидно, даже те, кто не нуждался в пище как
таковой, любили пощекотать свои вкусовые сосочки. Угловой столик заняла пара
старейшин, заслуженных деятелей Совета, ныне находящихся на заслуженном отдыхе,
Марджери и Амброуз Барлоу. Мими заметила, что Марджери заснула снова, — она
засыпала между всеми переменами. Но официант — судя по его виду, он к этому
привык — просто будил ее каждый раз, как доставлял к их столику что-то новое.
— Как прошло собрание? — небрежно поинтересовался Джек,
положил ложку и кивнул помощнику официанта, давая понять, что с этим блюдом он
покончил.
— Интересно, — отозвалась Мими, отпив глоток из бокала с
вином. — Кингсли Мартин вернулся.
На лице Джека отразилось удивление.
— Но он же...
