– Какой винтовкой пользовался снайпер?
– Этого я не знаю. Я из своего окна видел только, как его на лестнице поднимали, но противопоставить этому ничего не мог. Возможности не было.
– Возможность появляется только у того, кто ее настойчиво ищет, майор. – Виталий Владиславович не удержался и высказал все-таки, что у него на душе лежало. – Так как нам лучше всего к зданию пожарной охраны проехать?..
Глава седьмая
Оказалось, что расспросы подполковник Устюжанин проводил напрасно. Зная, куда Виталий Владиславович хотел еще съездить, Ахунд Гафурович выяснил у местных жителей, как проехать к зданию пожарной части. Еще земляку много чего поведали о недавнем ночном происшествии. Водитель сразу, еще до того как сели в машину, намеревался передать услышанное подполковнику и начал было свой рассказ, но тот, сосредоточенно о чем-то размышлявший, жестом остановил словоизлияние Ахунда Гафуровича:
– Потом. Подожди, мне надо кое-что срочно узнать. Чуть позже я тебя обязательно выслушаю. По дороге все расскажешь.
И тут же вытащил мобильник и позвонил в республиканское управление ФСБ подполковнику Крикалю. Тот ответил быстро, словно ждал звонка.
– Виктор Львович, подполковник Устюжанин.
– Рад слышать вас, Виталий Владиславович. Вы где?
– Я сейчас беседовал с майором Луценко и теперь еду дальше, для разговора с полковником Исмаиловым. Но у меня к вам просьба.
– Слушаю. Чем смогу, как говорится…
– Полковник Исмаилов, по словам майора Луценко, раньше служил в республиканском управлении МЧС. Или в министерстве… Как оно у них в Махачкале называется, не знаю. Но его перед пенсией отправили сюда, на майорскую должность начальника пожарной охраны района. Мне было бы интересно взглянуть на досье полковника.
– Что вас интересует конкретно? Копия его личного дела у меня в сейфе.
– Конкретно меня интересует, за что его с прежней работы убрали с таким понижением в должности. И насколько справедливым было это понижение.
– Есть подозрения?
– Скорее да, чем нет. Но это не совсем подозрения, как таковые. Есть мысли о многих неувязках и подозрительных совпадениях, которые в действительности совпадениями быть не могут, поскольку должны, по сути, являться следствием продуманных и хорошо организованных действий. Но это не телефонный разговор.
– У вас есть мысли по нашим совместным дальнейшим действиям? Или я ошибаюсь?
– Пока только наметки плана. Большие мероприятия будут нужны. Будьте готовы заняться организацией. Вечером можете заехать к нам в расположение. Я в казарме буду. Кое-что расскажу. Но только в общих чертах. Полностью я еще не все продумал.
– Обязательно заеду. Тогда я сам ваших снайперов встречу и вместе с ними к вам пожалую.
– Договорились, жду вас.
Убрав мобильник в чехол, Виталий Владиславович сел на переднее пассажирское сиденье, дождался, когда машина тронется, и только после этого сказал:
– А теперь рассказывай, что местные жители говорят.
Ахунд Гафурович успел пообщаться с четырьмя людьми. Трое из них – женщины, и их рассказы он, по большому счету, относил к слухам и не брал в расчет, о чем сам сразу же и предупредил подполковника. Так, женщины утверждали, что бандитов было видимо-невидимо, и уж никак не меньше пятидесяти, хотя «видимо-невидимо» и пятьдесят человек – вещи разные. Мужчина же сказал более конкретно, что их было чуть больше двадцати. Но сам он их не видел, только слышал выстрелы и взрывы и говорит со слов очевидцев. Еще местный житель сообщил, что в «пожарке», как поговаривают, не все чисто. Что конкретно эти слова значили, Ахунд Гафурович выпытать не сумел. Вернее, местный житель объяснить это не сумел. Просто – «поговаривают». Опираться на такие сведения следствие, естественно, не могло, хотя и пропускать их мимо ушей тоже не имело права. А Устюжанин, включившись в операцию, уже добровольно, но с согласия вышестоящих соответствующих инстанций, взял на себя и следственные функции, хотя имел полное право отказаться и ввязаться в дело только тогда, когда настанет момент применять оружие.
Честно говоря, Устюжанин склонности к следственным мероприятиям не имел, но имел основания предполагать, что какие-то мероприятия против амира Герострата будут проводиться традиционными методами. То есть правоохранительные органы будут делать то, что умеют делать. Выставят посты, перекроют дороги и будут пытаться задержать. И спецназ ГРУ тогда привлекут для этих же мероприятий. Но, уже посмотрев в фотографиях последствия применения гранаты «Герострат», Виталий Владиславович прекрасно понимал, что и его, и его отряд, и любой другой отряд, занявший традиционный пост по охране дороги, бандиты смогут уничтожить одной такой гранатой. Это подполковнику не очень нравилось. И потому он решил действовать самостоятельно, хотя и в согласии со следственными органами.
А это автоматически заставляло Устюжанина в какой-то мере стать на время и опером, и следователем, и экспертом. Работа была непривычная, хотя многие почему-то считают, что армейский разведчик – почти готовый следователь. В действительности армейская разведка имеет собственную методологию и в основном ориентирована на сбор сведений в тылу противника, а не среди населения собственной страны, да и методы добывания информации у военных разведчиков совсем иные, нежели у следователей. С одной стороны, это создавало трудности, с другой – даже облегчало работу, потому что перед подполковником спецназа ГРУ не ставилась конечная задача написать убедительное обвинительное заключение. Устюжанину даже протокол вести не требовалось, а протокол многих смущает и мешает высказываться правдиво…
* * *
Как ни странно, но с улиц поселка еще не убрали свидетельства нападения бандитов. Улица, проходящая через район строящихся домов, была перекрыта останками двух сгоревших бронетранспортеров, и весь этот участок был огорожен полосатой лентой, никому не рекомендующей приближаться к объекту. Вывезли, естественно, тела погибших. А сгоревшую технику, видимо, должны дополнительно осматривать на месте эксперты, которым необходимо дать оценку действиям начальника караула базы. Эта оценка должна даваться не для осуждения уже погибшего, а для классификации ситуации, чтобы не допустить подобного впредь. И эксперты всегда делают выводы. Однако выводы эти в виде отчетов почему-то по большей части оседают в архивах, хотя должны были бы обобщаться и в качестве рекомендаций уходить в войска.
Перекрывшие дорогу бронетранспортеры объехать по узким тротуарам было невозможно, и потому пришлось вернуться и сделать круг, огибая целый квартал, и въехать на прилегающую к зданию пожарной охраны небольшую площадь сбоку. Площадь тоже заставлена останками сгоревших машин, только уже не бронетранспортеров, а пожарных. И здесь по периметру протянута полосатая ограждающая лента. Значит, эксперты намеревались и здесь поработать, что-то поискать.
– Куда мне встать? – спросил Ахунд Гафурович.
