– Тебя кто прислал? – грубо спросил хозяин кабинета.
– А сам себя прислал.
– Рожа знакомая.
– Не встречались раньше, а то ты здесь уже бы не сидел...
Я решил, что уже пора переходить к делу.
– Чего-чего? – не понял он, попытался подняться, но живот беспокоить не хотелось, и потому подполковник остался сидеть. – Ты откуда такой взялся? Кто ты вообще такой?
– Про Людоеда слышал?
– Ну.
Вставать ему, кажется, больше не хотелось. Каждый мент в звании слышал про Людоеда и знает, чем ментам грозит встреча с ним. Наверное, ни одной оперативки не обходилось, чтобы Людоеда не поминали.
– Меня и зовут Исрапил Хамзатович Азнауров, иначе Исрапил Людоед... Будем знакомы.
Живот Артаганова начал временами вздрагивать. Нехорошо получится, если подполковнику придется срочно в туалет бежать. Тогда он выпадет из-под моего контроля. Надо успокоить.
– Но я против тебя ничего не имею. Пока... Пока мы мирно сосуществуем. И потому ты живешь. И дальше, возможно, будешь жить. Если не начнешь себя вести плохо. Сам, наверное, знаешь, кто плохо себя ведет, долго не живет...
Живот перестал колыхаться. Мент успокоился. Слышал, наверное, что я слово стараюсь держать. И потому первоначальный испуг, вполне, впрочем, для мента естественный, прошел. Но надо постараться, чтобы это состояние длилось недолго.
– Не боишься? – спросил Артаганов. – Заявляешься сюда...
Проверочный вопрос. Ждет, как я отреагирую и насколько откроюсь.
– А чего мне бояться? Ты что, ссориться со мной надумаешь? Не советую...
– Ты сейчас никто. Твой отряд уничтожен.
Слухи, значит, активно гуляют. Надо их пресечь.
– Ты так думаешь?
Я подошел к нужному окну, выглянул якобы во двор, и почесал щеку.
Я только успел к подполковнику повернуться, как из стены с грохотом вылетел солидный шлакоблок с куском штукатурки.
На сей раз живот не помешал Артаганову вскочить.
– Что это? – спросил он.
– Крупнокалиберная снайперская винтовка калибра «двадцать миллиметров», – специально добавил я калибр, чтобы выглядело устрашающе. – У тебя здесь стена в два шлакоблока. Пуля эту стену прошивает... Стену в два кирпича тоже прошивает... Дистанция стрельбы около трех километров. Нигде не скроешься, разве что в танке. Но танки ментам не полагаются, а БТР или БМП не спасут.
Я приврал немного, но подполковник все равно испугался и смотрел на меня выпученными глазами.
– Это я маленькую часть своей силы продемонстрировал, чтобы тебя уговорить. И чтобы ты лишних движений не делал. А то накажу. А от такого наказания, – я показал на пробитую стену, – повторяю, даже бронетранспортер не спасет. Итак, ты будешь покладистым?
– Говори.
– Нужны документы на двух людей, в трех экземплярах. Каждый экземпляр, естественно, на новую фамилию.
– Цену знаешь? Ах, да... Ты же миллионер...
– Я только муж миллионерши, но она мои счета оплачивать не собирается. Цена, я думаю, приемлемая – твоя жизнь.
Вообще-то он обычно брал по пять тысяч долларов за комплект. На мне мог заработать, таким образом, тридцать тысяч баксов. Интересно, во сколько он свою жизнь оценивает? Равноценный обмен или нет?
– Ты меня этой винтовкой пугаешь?
– Винтовками. У меня целый джамаат ими вооружен. За десять секунд я смогу уничтожить весь личный состав твоего отдела вместе с тобой, даже не подходя близко. Окрестные горы удобны для обстрела. И точек подходящих хватает. Или ты свою голову меньше тридцати тысяч ценишь?
– А не боишься, что сделаю документы, а потом сдам тебя? – спросил подполковник.
Я вытащил из кармана список, в котором было десять фамилий.
– Даже вот этого списка достаточно, чтобы посадить тебя лет на двадцать.
Он посмотрел и начал икать. Значит, память на фамилии хорошая, а желудок и кишечник работают плохо. И нервная система никуда не годится. Оно и понятно. Работа нервная, да еще когда по округе Людоед шастает.
– Договоримся? – спросил я. – Или послать еще одну пулю? Не сюда, а напрямую тебе во двор? Говорят, у тебя там углы дома сильно выпирают... Заодно проверишь, что у тебя там за кладка.
Двор дома подполковника Артаганова просматривался с той же точки, откуда стрелял Копченый. При условном знаке он мог и угол дома своротить. Так я его проинструктировал.
– Не надо дом... – сказал Артаганов. – Сговоримся...
– Если что-то будет не так с документами, и мы засыпемся по твоей вине, список сразу попадет в прокуратуру, а оттуда в следственный комитет. Копия в службу собственной безопасности МВД. Будь готов.
– Я сказал, сговоримся. Фотографии нужны.
Фотографии были у меня готовы и на себя, и на Копченого.
Договорившись о том, где и когда он передаст мне готовые документы, чтобы я не ходил в райотдел, где не будешь пугать каждого мента выстрелом из крупнокалиберной снайперской винтовки, я ушел восвояси. Давид Копченый проконтролировал ситуацию после моего ухода, убедился, что преследования организовано не было, и самостоятельно двинулся к дороге, где мы и встретились. Машину мы с ним ждали в кустах, из которых могли ее увидеть издали.
– Как нога? – поинтересовался я. – От долгой ходьбы не болит?
– Ноет слегка.
В этом отношение Давид молодец. И сам ныть, не будет, и скрывать то, что есть, не станет. Некоторые скрывают боль из гордости, но потом, когда требуется напряжение всех сил, рана подводит их, а они подводят других.
* * *
Выпроводив непрошеного гостя, я вернулся к сохраненному в компьютере материалу, потому что даже во время разговора с участковым мысли были именно о том, что мне прислали. Вообще-то напрямую сохранять такие материалы в компьютере опасно, потому что определенная направленность данных сразу обозначается, и легко прочитать мой интерес к конкретному делу, а мне такое положение вещей ни к чему. Проще и безопаснее не полениться, разбить материал на отдельные куски, где можно только какие-то конкретные моменты заменить ничего не значащим для постороннего обозначением и сохранять их по отдельности. А все остальное после внимательного изучения попросту удалить. Чем я и занялся.
Закончив работу, я совместил новый материал с полученным ранее, для чего мне пришлось просмотреть прежние точно такие же сокращенные заметки, как выполненные только что, и убедился, что в своих предположениях я оказался прав. Зубаир Джунидович Иналуков никак не мог претендовать на роль владельца медиахолдинга моей жены. Вернее, претендовать могло только его имя в качестве подставного владельца. Личные финансовые дела Зубаира Джунидовича не позволяли ему даже купить квартиру в Москве, о чем он долго мечтал и к чему его упорно толкала чрезвычайно жесткая в деловых вопросах жена. Он ее толчкам не сильно противился, но добиться ничего не мог. Иналуков оказался или никудышным экономистом, или был, на удивление, честным для правительственного чиновника человеком. Но это второе предположение, касающееся честности экономиста Иналукова, никак не вязалось с его готовностью предоставить свое имя для сомнительной операции, смахивающей на откровенный грабеж. Более того, эта операция использовала даже террористические методы для достижения цели. И потому более естественным было предположить первое. Но был ли Иналуков знаком с методами, которыми проводилась операция, был ли согласен с ними, это мог сказать только он сам. И мне очень хотелось с ним поговорить. А для этого следовало дождаться еще одного сообщения...
