– Понятно, после разберемся.
Подполковник отошел на несколько метров назад, чтобы его было видно всем построенным в две шеренги прибывшим заключенным.
– Меня зовут Романом Дмитриевичем Поддубным. Вот уже десять лет я являюсь начальником этого учреждения. Поэтому советую вам всю свою дурь оставить за забором – или будем выжигать ее каленым железом. В нашей колонии большинство осужденных работают и учатся, поэтому имеют реальные шансы выйти, так сказать, на свободу с чистой совестью условно-досрочно. Если к нам – положительно, то и мы поощряем. Поэтому каждый из вас должен определиться, что он хочет: выйти условно-досрочно или же просидеть здесь от звонка до звонка, не вылезая из ШИЗО. Я найду время пообщаться с каждым из вас, после того как ознакомлюсь с вашими личными делами. А сейчас вас отведут в баню, переоденут и разведут по отрядам.
Заложив руки за спину, хозяин медленным шагом пошел прочь от построенных заключенных.
Глава 27
И один – в поле воин
«Двойка» жила своим размеренным темпом жизни. Весть о том, что утром один из вновь прибывших с этапом зэков перед всем строем уложил вертухая на землю, быстро разлетелась по отрядам.
В одном из углов отсека, зашторенного покрывалами, на кровати лежал седовласый человек. На вид ему было за шестьдесят, хотя на самом деле ему едва перевалило за сорок пять. Звали его Феней. Эта кликуха прикрепилась за ним еще с малолетки, куда он попал в возрасте четырнадцати лет. В те времена его любимой фразой была: я ни по старой, ни по новой фене не ботаю. Эту присказку он повторял на каждом углу. Так и привязалась к нему эта смешная кликуха, которую он пронес через всю свою воровскую жизнь. На многих эта кликуха наводила ужас. Феня в общей сложности отдал хозяину двадцать семь лет своего, так сказать, трудового стажа. Около десяти лет назад за ревностное отношение к воровским принципам Феня был коронован во Владимирском централе, и с тех пор его голос имел не последние место в воровском мире. Но шальные 90-е внесли свой замес в расклад колоды. В противовес ворам из подвалов повылезали качки-спортсмены, надеющиеся лишь на свою силу, не признающие никаких понятий. Лихие были времена. Сколько воров полегло на «бессмысленных» стрелках и разборках… Если раньше на «стрелках» сначала толковали, выясняли, кто прав, а кто виноват, то сейчас прав оказывался тот, кто раньше успевал вытащить ствол и спустить курок. Пять лет Феня провел на «двойке» и являлся смотрящим за колонией. Сразу после своего приезда в «двойку» Феня жестко схватился с хозяином – Поддубным. Хозяин решил обломать вора, но не тут-то было. Находясь в ШИЗО, Феня умудрился поднять на бунт не только «двойку», но и соседнюю колонию. Зэки бузили до тех пор, пока смотрящего не выпустили из ШИЗО. В тот же день у хозяина состоялся с Феней серьезный разговор.
– Итак, Андрющенко Александр Сергеевич, он же Феня, сегодня мы должны расставить, так сказать, все точки над е-мое. Я не потерплю никаких поползновений на ущемление моего авторитета. В «двойке» всегда будет так, как я скажу, и не иначе. Я ознакомился с вашим личным делом. Список ходок внушительный. Но у меня в учреждении и не таких обламывали. Поэтому, дабы не усугублять положение, я советую вам со мной подружиться. Я понимаю, что воровские понятия не признают никаких отношений с представителями учреждения, – проговорил хозяин и пристально взглянул на Феню. – Но мне нужен порядок в «двойке». Я не могу контролировать отморозков, но это в состоянии сделать вы, Александр Сергеевич. Поэтому я вас не трогаю, но вы, в свою очередь, отвечаете за отморозков. За любое нарушение дисциплины спрашивать буду с вас. Надеюсь, вы сделаете выводы из нашего разговора.
– Я отбывал наказание во многих исправительных учреждениях, и во всех существовала такая негласная договоренность. Как видно, ничего в этом мире не меняется. Весь мир – театр, и все мы в нем актеры – великая истина, которая будет жить века, – ответил, усмехаясь, Феня.
С того разговора прошло уже более пяти лет. Хозяин не трогал Андрющенко, а тот правил бал. Последний срок Феня отбывал за ограбление века. Он с двумя подельниками умудрился ограбить в Красноярске инкассаторскую машину, перевозившую два с половиной миллиона долларов США и около полутора миллионов немецких марок. Ограбление было наглым и беспрецедентным. На поиски преступников из Москвы были высланы лучшие сыскари Генеральной прокуратуры Российской Федерации. Феня с подельниками успел спрятать награбленные деньги в надежном месте. Вскоре сыскари вышли на след банды. При задержании в живых остался лишь Феня, его подельники были убиты во время операции. Феню долгое время пытали в ходе бесчисленных допросов, но вор, крепко сжав зубы, все отрицал, уйдя в несознанку. Не признал он своей вины и на судебном заседании. Следствием похищенные деньги так и не были найдены, и Феня являлся единственным хранителем спрятанного клада. Каждый день он мечтал о том, что когда-нибудь все-таки сможет распорядиться им.
В завешанном углу перед Феней возник Мартын – один из приближенных вора.
– Тут вот какое дело. Утром заехал новый этап, в основном первоходки, но есть среди них один интересный. Утром на плацу уложил на асфальт вертухая. Поговаривают, что весь этап бодался с конвойными. А еще говорят, боец, которому равных нет. Участвовал в боях без правил насмерть, за этим занятием ему браслеты и накинули. На сопернике насчитали чуть ли не сто пятьдесят колото-резаных ран. Вот такой подарок к нам на зону прибыл. Кликуха – Зверь. Может, подтянуть его сразу под себя, пока красноперые его не зафрахтовали? Правда, есть одно «но»: чеченец он по нации, скорее всего «чехи» его под себя могут подмять. Ты же знаешь, у нас с ними отношения и так натянутые, – проговорил скороговоркой Мартын.
Чеченская диаспора жила в «двойке» обособленно, не поддерживая ни красных, ни воров, а порой даже диктовала и тем, и другим свои условия.
– А по какой статье этот Зверь заехал? – затянувшись дымом сигареты, спросил Феня.
– Сто пятая, вторая и двести пятая, первая, на пятнадцать лет, – ответил Мартын.
– Серьезный малый. Терроризм – дело нешуточное. Большинство из них повернуты на религии, и вряд ли он отколется от своей диаспоры. За что «чехов» можно уважать, так это за то, что они поднимаются всегда все до одного за своих, даже если свой и не прав. Так всегда было. Помню, еще в советские времена у меня с ними постоянно рамс был по этому поводу. Но отдавать такого жигана так просто нельзя. В любом случае сегодня пошлю-ка к нему Мухомора с Греком, пусть потолкуют, пощупают, кто он по жизни. Ну, а если все ништяк, так накажи им, чтобы ночью его ко мне подвели, хоть поглазею на возмутителя спокойствия, – распорядился Феня.
– Сделаем, – кивнул Мартын и удалился из «опочивальни» вора.
Феня еще долго лежал на своей кровати, просчитывая возможные варианты. За последний год в «двойку» этапировали очень много чеченцев. Связано это было с проводимой в Чечне контроперацией. Хорошо подготовленные бойцы, прошедшие военную кампанию, сплотившись в одну шоблу, уже не раз доставляли немалые хлопоты воровскому сообществу зоны. С ними устраивались толковища, перерастающие порой в поножовщину. И поэтому любое увеличение их численности не могло не интересовать Феню. С такими мыслями вор провалился в глубокий сон.
