— Почему именно до Парижа? — Спросила Шайлер.
— Там в это время раз в два года собирается весь европейский
Совет, на грандиозное празднество и просто пообщаться, — объяснил Андерсон. —
Лоуренс намеревался отправиться на это собрание. Вместо него следует поехать
вам. Графиня примет вас. Советы отдалились друг от дружки еще с тех пор, как
часть Голубой крови покинула Старый Свет. Графиня никогда не верила ни в
Михаила, ни в нью-йоркский клан. Теперь, после известия о кончине Лоуренса, она
будет верить в них еще меньше. Они с Лоуренсом дружили с незапамятных времен.
Как позднее поняла Шайлер, графиня дружила также и с
Корделией. Шайлер смутно припомнила царственную пару и их внушительный дом.
Тогда она особо не думала о них; они просто казались ей
любезными и невероятно богатыми, как и все, кто входил в круг общения Корделии.
Теперь же Шайлер поняла, что они были особенными. Графиня была замужем за ныне
покойным принцем Генрихом, который, если бы не революция, стал бы королем
Франции. Генрих был регисом европейского Совета. Когда он завершил цикл, титул
перешел к его вдове. Андерсон тоже покидал Нью-Йорк. После смерти вампира
человек-проводник освобождался от службы и ему предоставляли выбор — Хранилище
или свобода. Они могли работать на сообщество в целом либо жить обычной жизнью.
Андерсон сказал, что не имеет ни малейшего желания провести
остаток жизни в подвале. Он возвращался в Венецию, в университет. Конечно же,
память его будет стерта Советом. Это было необходимым условием, на котором
проводнику разрешали удалиться. Голубая кровь хранила свои тайны.
Шайлер понимала выбор Андерсона, но все же он ее огорчил.
Андерсон был последним звеном, связывавшим ее с дедушкой. Как только он покинет
сообщество, она станет для него чужой. Но она не могла отказать Андерсону в
желании жить обычной жизнью. Он и так всю жизнь прослужил ван Аленам.
— Отправляйся и отыщи графиню, — продолжал Андерсон. —
Расскажи ей обо всем. Кланы относятся друг к другу с недоверием, так что она
может и не знать правды о бойне в Рио. И ещё Шайлер...
— Что?
— Я знаю, что они собираются сделать со мной завтра, на
беседе перед увольнением. Устроить принудительную амнезию. Но ты не волнуйся —
тебя я никогда не забуду.
Он протянул девушке руку, и Шайлер пожала ее обеими руками.
— И я никогда не забуду о вашей доброте, — отозвалась она.
Оливер был прав, как всегда. Им нужно уезжать немедленно.
Венаторы могут прийти за ней прямо сегодня вечером. Они могут забрать ее.
— Графиня поможет вам.
Шайлер очень надеялась, что дедушкин старый друг прав.
Глава 10
ШАЙЛЕР
— Выглядишь на все сто, — пробормотал Оливер, подойдя сзади
и положив теплую руку на проглядывающее в вырезе бедро Шайлер.
Она обернулась к нему с ласковой улыбкой, накрыла его руку
своей и крепко сжала, так, что они почти обнялись. Что бы ни случилось сегодня
вечером, но они вместе. И для обоих это было источником утешения.
— Да и ты неплохо выглядишь, — отозвалась девушка.
Оливер был одет индийским принцем из династии Великих
Моголов, в куртку из прекрасной золотой парчи. На русые волосы он водрузил
белый тюрбан.
В ответ Оливер взял ее унизанную драгоценностями руку и
поднес к губам; у Шайлер по спине пробежала приятная дрожь. Ее друг и фамильяр.
Вместе они составляли команду. Непобедимую, как «Лос-Анджелес лейкерс»,
невольно подумалось Шайлер. Когда она нервничала, ее всегда тянуло на банальные
шутки. Оливер что-то сунул ей в руку.
— Что это? — Спросила Шайлер.
— Я нашел это недавно в саду, — отозвался Оливер,
продемонстрировав ей четырехлепестковый листочек клевера. — На удачу.
«Зачем мне удача, когда у меня есть ты? » — хотелось сказать
Шайлер, но она знала, что Оливер сочтет эти слова мелодраматичными. Вместо
этого она взяла листок и, улыбнувшись, спрятала в складки сари.
— Разрешите? — Произнес Оливер, когда бхангра-поп закончился
и оркестр заиграл вальсовое переложение песни «Битлз» «Норвежский лес».
Юноша вывел ее на танцевальную площадку в величественном
бальном зале, выходящем прямо во внутренний двор. Зал был увешан китайскими
фонариками; изящные светящиеся шары совершенно не вязались с французской
классической архитектурой. Танцующих было мало; Оливер с Шайлер оказались самой
молодой парой, и Шайлер забеспокоилась, не привлекут ли они к себе внимание.
Но она всегда любила эту песню, которая была не столько о
любви, сколько вовсе даже наоборот. «Была у меня девушка, или, лучше сказать,
был у нее я». А еще ее обрадовало, что Оливеру захотелось потанцевать. Юноша
протянул руки, Шайлер шагнула навстречу и положила голову ему на плечо, когда
его руки сомкнулись на ее талии. Ах, если бы они пришли сюда просто
потанцевать! Как это было здорово — жить нынешним мгновением, наслаждаться
близостью Оливера, притворяться, будто они двое юных влюбленных, и ничего
более.
Оливер прекрасно вел — результат принудительных уроков
бального танца, навязанных его помешанной на этикете матерью. В его уверенных
руках Шайлер чувствовала себя изящной, как балерина.
— Я и не знала, что ты умеешь танцевать, — поддразнила она
юношу.
— Ты никогда не спрашивала, — отозвался Оливер и так
закружил ее, что шелковые шаровары красиво взвихрились вокруг ее лодыжек.
Они танцевали еще под две песни, приятный полонез и
популярную рэповую мелодию. Музыка на балу была просто-таки шизофренической
смесью классики и попсы, от Моцарта до Майи
[4]
, от Баха до
Бейонсе. Шайлер поймала себя на том, что ей это все и вправду нравится. Потом
музыка внезапно оборвалась. Все обернулись посмотреть, что же заставило ее
умолкнуть.
— Графиня Парижская, Изабелла Орлеанская! — Провозгласил
дирижер, когда в зал вступила импозантная дама, очень красивая для своего
возраста, с угольно-черными волосами и царственной осанкой.
Графиня была наряжена царицей Савской, а головной убор ее
был сделан из золота и лазурита. Она вела на массивной золотой цепи черную
пантеру в ошейнике, изукрашенном алмазами.
Шайлер затаила дыхание. Так значит, это и есть графиня.
Перспектива просить эту женщину об убежище внезапно показалась ей куда более
пугающей. Шайлер представляла себе графиню пухленькой, более пожилой и менее
привлекательной — эдакой старой леди в костюме пастельных тонов, с выводком
корги. Но эта женщина была утонченной и шикарной. Она выглядела отчужденной и далекой,
словно божество. Какая ей забота, что там произошло с Шайлер?
Хотя, возможно, графиня только выглядит высокомерной и
недоступной. В конце концов, это празднество наверняка нелегко ей далось.
Интересно, печалится ли графиня оттого, что вынуждена расстаться со своим
домом? Отель «Ламбер» принадлежал ее семейству на протяжении множества
поколений. Шайлер знала, что недавний глобальный финансовый кризис поверг в шок
даже величайшие дома и богатейшие семейства. Хазард-Перри хорошо вложили свои
капиталы. Оливер сказал, что они вывели деньги с рынка за несколько лет до
того, как тот обрушился. Но Шайлер слыхала, что по всему Верхнему Ист-Сайду
выставлялись на аукцион драгоценности, оценивались произведения искусства,
ликвидировались инвестиционные портфели. То же самое происходило и в Европе. Ни
одно из семейств Голубой крови оказалось не в состоянии позволить себе покупку
отеля «Ламбер». Он должен был перейти к какой-либо корпорации, и так оно и
произошло.
