— Чем могу служить, мой господин? — Спросил сенатор, не
поднимаясь с колен.
— Новостями, Форсайт. Расскажи мне о Совете.
Форсайт почти ликовал. Блисс никогда не видела, чтобы ее так
называемый отец выглядел настолько самодовольным — это, кстати, прекрасно
характеризовало его как политика.
— Нам нечего их бояться, мой господин. Половина из них
пользуются слуховыми аппаратами, как Красная кровь, чтобы выслушать донесения.
Это очень забавно смотрится. Говорил ли я, что Амброуз Барлоу теперь входит в
Совет и обладает правом голоса? Вы его знали под именем Британника.
— Британник... — протянул Посетитель. — Что-то знакомое.
— Некогда он был вашим служителем. Водил детей в купальню.
Посетителю это показалось невероятно смешным.
— Отлично! Итак, все пришло в движение? Венаторы тебе не
досаждают?
— Ничуть. Все идет по плану. Чарльз Форс в Париже, как мы и
договаривались. Манипулировать им проще, чем куклой, — произнес Форсайт и
рассмеялся неприятным лающим смехом.
Блисс ощутила чувство удовлетворения. Эти новости доставили
Посетителю огромную радость. Он напоминал сейчас жирного кота, сожравшего
полную клетку канареек.
— Отлично. Просто великолепно. А мой брат?
Форсайт извлек из-под стола бутылку шотландского виски и
наполнил две хрустальные рюмки.
— Одно ваше слово — и Левиафан нанесет удар. Он рядом с
девчонкой. Ему будет несложно проникнуть на вечеринку. Кстати, возможно, вас
это позабавит: мои источники сообщают, что Чарльзу не удалось получить
приглашение на бал.
— Как прекрасно, что раскол продолжается и поныне, — кивнул
Посетитель. Судя по голосу, он был весьма доволен. — Я всегда мог рассчитывать
на дорогую сестру; так я и знал, что она затаит обиду надолго. Это нам на руку.
— Посетитель одним глотком осушил рюмку. — А другая моя сестра, София?
— Увы, она отказывается разглашать какие-либо сведения об
Ордене. Клянется, что ничего не знает. Хотя если учесть, что она это говорит,
проведя год в обществе Харбоны, — возможно, она и не лжет.
— Ясно.
— И еще хорошие новости: Кингсли со своей командой
по-прежнему бегают по лесам. Они уже много месяцев идут по ложному следу и даже
не догадываются, что им поручили совершенно бесполезное задание.
— Кингсли! — Прорычал Посетитель. — Этот предатель! Мы
вскорости с ним разберемся!
— А что нам делать с Софией? Продолжать ли удерживать
хранителя? — Спросил Форсайт.
— Нет. — Посетитель провел пальцем по краю пустой стопки.
Раздался тихий взвизг. — Если моя сестра действительно не знает имена семерых,
она для меня ничто. Мне уже надоело ее упрямство. Устраните ее. Убейте.
Похоже было, что слова эти брошены во внезапном порыве, но
внезапно одна деталь испугала Блисс.
Когда Посетитель назвал Софию сестрой, в ее сознании возник
образ Джордан.
Неужели Посетитель говорил о ней? А если это и вправду так,
означает ли это, что Джордан все еще жива? Но как такое возможно? И где она
тогда? Блисс почувствовала, что ее охватывает волнение. Нет, нужно успокоиться.
Она хотела услышать больше... Она должна... должна выяснить...
Но было поздно. Ее снова вышвырнуло прочь от света, обратно
в ледяную пустоту. Она была одна и ничего не могла поделать с тем, что только
что услышала. Что должно произойти в Париже? Почему они хотели, чтобы Чарльз
Форс отправился туда? И действительно ли София — это настоящее имя Джордан? Что
Посетитель задумал с ней сделать? И кто эта девушка, которую преследует
Левиафан?
Есть ли у нее возможность помешать хоть чему-то из этого?
Или она обречена знать, что приближается конец света, и не иметь ни малейшей
возможности вмешаться, и будет лишь наблюдать за происходящим из первого ряда?
Глава 26
МИМИ
Она пнула дверь с такой силой, что та сорвалась с петель и с
грохотом рухнула на пол. Но за этим ничего не последовало. Ее вызов остался без
ответа. Мими осторожно подобралась к дверному проему и пошарила по стене у
двери, нащупывая выключатель. Когда свет все-таки удалось включить, Мими
обнаружила картину разгрома: все содержимое домика было перевернуто вверх дном.
— Ну и? — Произнесла она, состроив гримасу.
Кингсли принялся суровым взглядом озирать эту мерзость запустения.
Мими зажала нос и постаралась не дышать.
— Что это? — Спросила она, едва не задыхаясь.
Запах был сладковато-тухлый, как будто что-то оставили
гнить.
Кингсли покачал головой. Мими решила, что вообще-то не очень
ей и хотелось это знать. Тут братья Леннокс вломились в заднюю дверь и
остановились перед этим воплощением хаоса. В размахе здешнего погрома было
нечто патологическое — от перевернутого дивана, у которого кто-то вспорол
подушки, добавив к беспорядку кучи перьев, и до ящиков столов и комодов,
содержимое которых было вывернуто на пол. Повсюду валялись пустые бутылки и
газеты вперемешку с остатками пищи — полиэтиленовыми обертками, грязными
бумажными тарелками, полупустым пакетиком «M&M's» и нераспечатанными
банками «Ред булл».
Что-то в этом погроме выглядело знакомым. Мими осознала, что
уже видела нечто подобное: несколько лет назад в городской дом Форсов проникли
воры и комната родителей была разгромлена именно таким образом — все
вытряхнуто, перевернуто и перемешано. Мими вспомнила, как это было странно —
увидеть шкатулку, в которой Тринити хранила драгоценности, посреди постели,
сломанную и опустошенную, в беспорядочной груде одежды и старых семейных
фотографий, вытряхнутых ворами из шкафа.
Здесь было то же самое: кто-то перебрал, а потом побросал
все до единой вещи в комнате. Явно что-то искал.
Кингсли знаком велел Мими двигаться дальше, и они стали
медленно пробираться по коридору. Они обнаружили две спальни. В обеих царил
такой же разгром, как и во всем доме. Из кухни появились Сэм и Тэд.
— Есть что-нибудь? — Спросил Кингсли, по-прежнему держа
оружие на изготовку.
— Пусто, кэп.
— А вот это недавнее, — произнес Кингсли, поднимая бумажный
пакет с эмблемой «Макдоналдса». — Он еще теплый. Будьте начеку, — скомандовал
он.
Мими продолжала осматриваться.
Тогда в Нью-Йорке воры унесли бриллианты Тринити стоимостью
в четыре миллиона долларов. Но ограбление было еще не самым худшим. Мими
помнила, как ее оскорбляло то, что в их доме хозяйничали чужаки. Один из них
оставил на столе в столовой чашку с кофе, и на деревянной поверхности
образовалось уродливое пятно.
Вопрос был не столько в утрате драгоценностей, хотя Мими
огорчало, что теперь они не достанутся ей в наследство, — вопрос был в
принципе: кто-то вторгся в твое пространство. Незваным и нежеланным. И
использовал твой дом как место для развлечения. На изголовье кровати Мими
обнаружились грязные отпечатки ног, на белом ковре — крошки, а на шелковом
постельном покрывале — пятно от шоколада. (Во всяком случае, Мими надеялась,
что это был шоколад.)
