Был вечер накануне первого дня школьных занятий. С того
времени, как Дилан явился ей, прошла неделя, и иногда Блисс была убеждена, что
он просто ей приснился. Хороший сон — но всего лишь сон. Но потом он
возвращался и разговаривал с ней, рассказывал о чем-то, чего Блисс не знала — а
во сне у нее такого никогда не бывало, она откуда-то всегда знала, что беседует
со своим подсознанием, — и в конце концов девушка решила, что она и вправду
разговаривает с Диланом. Ну, или, по крайней мере, с какой-то его версией.
Блисс никогда не знала, когда он вернется. Иногда она
закрывала глаза и ждала, но ничего не происходило. В другие же разы она могла
чем-то заниматься — заказывать кофе или мерить туфли, — и ей приходилось
покончить с этим делом как можно быстрее и удалиться куда-нибудь, где можно
побыть одной. Нынче она собирала книги в школу. Ей нравился запах учебников и
нравилось проводить кончиками пальцев по глянцевым страницам. Начало школьного
года всегда обещало много хорошего. Блисс была рада, что возвращается в школу.
— И мне тоже нравится, — произнес Дилан, заглядывая ей через
плечо.
Обнаружив, что он стоит рядом, положив руку на стол, девушка
вздрогнула.
— Господи! Ты меня напугал.
— Извини. Понимаешь, подходить спереди сложно. Мне нужно,
чтобы ты меня увидела, хотя теперь, когда ты знаешь о моем присутствии, это
стало чуть легче. — Он по-прежнему смотрел поверх ее плеча. — Какие предметы ты
выбрала в этом году?
— Да как обычно. И куча всяких дополнительных и углубленных
курсов. Надо еще посмотреть, что получается с индивидуальными художественными
занятиями.
Дилан кивнул и присел на край стола, так, что его длинные
ноги болтались над полом.
— Хочешь глянуть кое на что клевое?
— Спрашиваешь!
И внезапно, без всякого предупреждения Блисс оказалась рядом
с Диланом на крыше Клойстерса, музея, расположенного на границе Манхэттена.
Конечно, они находились там только в ее — или его — сознании. В реальности
Блисс по-прежнему сидела за столом в своей квартире. Дилан объяснил, что это
его память перенесла их туда. Блисс никогда не бывала в Клойстерсе.
Еще Дилан объяснил, что они могут находиться, где им угодно.
Им совершенно не обязательно пребывать в черной пустоте, или где там Блисс
оказывается. Можно отправиться в любое место при условии, что хоть один из них
бывал там прежде. Это было все равно что проездной билет в любой из моментов их
прошлого. А Дилан любил Клойстерс. С крыши музея открывался потрясающий вид.
Вдруг Блисс охнула.
— Он возвращается.
Дилан оглянулся и увидел, что над городом внезапно собрались
грозовые тучи. Даже здесь, в их изолированном мирке, они не могли укрыться от
Посетителя.
— Ты знаешь, что нужно делать, — произнес Дилан.
— Думаешь? — Переспросила Блисс.
Но Дилан уже исчез, и Блисс остались лишь счастливые
мгновения, проведенные с ним на крыше.
Посетитель перехватил управление, и Блисс, чтоб не
соскользнуть во тьму, притворилась недвижной, словно статуя. А тем временем снаружи
ее тело расхаживало по комнате, раздраженно бросая приказы Форсайту.
— А Совет?
— Барлоу настоял на том, что нужно снова предложить пост
главы Чарльзу Форсу, если тот вернется, — нервничая, произнес Форсайт. — Он был
совершенно непреклонен.
Кобра вскинулась и раздула капюшон. Это бесило. Михаил!
Вечно они обращаются к Михаилу! Они забыли, кто привел их в рай!
Обеспокоенный Форсайт ослабил узел галстука.
— И еще... насчет Парижа. Левиафан подтвердил — ворот в
Лютеции больше нет. Только перекресток. Именно поэтому «сабвертио» не сработало
— за неимением врат, которые следовало уничтожить. Нас обманули. Чарльз
подстроил нам ловушку. Но Левиафан выпустил в перекресток белую смерть и создал
вакуум времени. Его самого едва не затянуло туда. Однако есть и хорошие
новости. Он считает, что ловушка Чарльза привела того к гибели. Архангел
уничтожен.
— Он может это доказать?
— Нет, мой господин. Но после событий в Париже Чарльз нигде
не объявлялся.
— Итак, Михаил затеял игры с нами, — задумчиво произнес Посетитель.
— Видишь ли, я присутствовал при том, когда он отковал ключ от этих врат. В тот
самый день, когда он возвел себя в привратники.
— Он коварен, мой господин. Михаилу никогда нельзя было
доверять.
— Да, он хитроумен. Но теперь мы знаем. Врата более не в
Лютеции. Видимо, он изыскал способ переместить их. — Посетитель ненадолго
задумался. — Резолюцию Барлоу следует задвинуть подальше. Но сделать это надо
осторожно. Ты должен убедить Совет в том, что они не могут допустить, чтобы это
место пустовало. Дух клана требует, чтобы у него был регис. Ты сперва будешь
отказываться, но они настоят, чтобы ты принял назначение. Они выберут регисом
тебя.
— Как будет угодно моему господину.
— Как только ты вступишь в должность, тут-то и начнется наша
настоящая работа. Теперь, без Чарльза, без Лоуренса, они примутся искать нового
вождя. Ты займешь пустующее место. Они вернутся обратно ко мне. Они будут
умолять меня, чтобы я снова вел их, как прежде, и через тебя, Форсайт, мы
сможем снова приняться за дело...
Внезапно, без всякого предупреждения, Блисс снова выбросило
в пустоту.
— Что случилось? — Спросил Дилан. — Почему ты опять тут?
— Не знаю... Я разволновалась... Должно быть, он что-то
почувствовал.
Она пересказала юноше услышанное.
— Ты должна вернуться обратно. Соберись с силами. Давай!
Блисс сосредоточилась. Она старалась изо всех сил. Она
прорвала границу, отделявшую ее от реального мира, и заставила себя увидеть мир
таким, каким его видел Посетитель.
И на этот раз уже она присутствовала в его сознании.
Но он больше не разговаривал с Форсайтом.
Вместо этого Блисс увидела то, что видел он. Тела. Трупы.
Сваленные в кучи. Это были тела детей. Они лежали в пустыне. Они что-то выпили.
Отраву. Яд. Яд, приготовленный дьяволом. Блисс увидела худого, похожего на
призрака юношу с гитарой, и девушку с красивым, но безжалостным лицом, и еще
одного юношу, симпатичного, подтянутого и встревоженного. Лишь они
противостояли этому бедствию. Этому истреблению невинных. Сколько детей...
Красной крови... убито.
Потом Блисс увидела демона. Он пребывал в облике юноши.
Привлекательного, но с уродливой, презрительной ухмылкой. Это все произошло
из-за него. Еще одно дитя Люцифера.
Картины следовали одна за другой: смерть, разрушение,
ненависть, война. Работа дьявола.
Потом, так же внезапно, эти видения прекратились. Блисс
пришла в себя. Она сидела за своим столом, одна. Ее трясло так, что она
выронила ручку.
