Глава 4
ШАЙЛЕР
Автобус остановился за воротами, и приехавшие молча вышли.
Шайлер заметила, что даже самые пресыщенные из ее товарищей по работе,
заносчивые актеры и актрисы, решившие подработать, и самодовольные студенты,
обучающиеся кулинарии, принялись изумленно оглядываться по сторонам. Здание и
разбитый вокруг безукоризненно ухоженный парк были роскошными и пугающими,
словно Лувр, — только здесь до сих пор жили. Это был дом, а не национальный
исторический памятник. Отель «Ламбер» был закрыт для публики на протяжении
всего своего существования. Лишь немногие вступали гостями под его своды.
Прочим же приходилось довольствоваться картинками в книжках. Ну, или входить
сюда в качестве прислуги.
Когда они шли мимо журчащих фонтанов, Оливер слегка
подтолкнул ее.
— Все нормально? — Спросил он по-французски.
Еще один повод быть благодарным Дачезне. Годы
принудительного изучения иностранных языков привели к тому, скажем, что они
сумели пройти собеседование, когда нанимались на работу в качестве двух
сотрудников ресторана из Марселя, хотя акцент мог их выдать в любую минуту.
— У тебя вид встревоженный. Что-то случилось?
— Ничего. Я просто снова подумала про расследование, —
ответила Шайлер. Они шли к служебному входу, расположенному в задней части
дома. Она вспомнила тот ужасный день в Хранилище, когда против нее выдвинули
столь несправедливое обвинение. — Как они могли так подумать обо мне?
— Не заморачивайся. Это все равно ничего не изменит, —
твердо произнес Оливер. — То, что произошло на Корковадо, было ужасно, но ты ни
в чем не виновата.
Шайлер кивнула и сморгнула слезы. Они всегда наворачивались
на глаза, стоило ей подумать о том дне. Оливер был прав, как всегда. Она
напрасно тратила силы, мечтая об ином исходе. Прошлое осталось в прошлом. А им
нужно сосредоточиться на настоящем.
— Правда, здесь красиво? — Спросила она, а потом прошептала,
так, чтобы никто не услышал: — Корделия привозила меня сюда пару раз, когда
ездила на встречи с принцем Генрихом. Мы останавливались в гостевых покоях, в
восточном крыле. Напомни мне, чтобы я показала тебе Геркулесову галерею и
Польскую библиотеку. Там стоит пианино Шопена.
Она шла вместе с притихшей толпой через сверкающие мраморные
залы и разрывалась между благоговейным трепетом и печалью. Благоговейный трепет
ей внушала красота этого дома, построенного тем же самым архитектором, что
спроектировал Версальский дворец и привнес сюда ту же золоченую лепнину и
барочные украшения, а печаль — то, что этот дом напоминал ей о Корделии.
Наверняка ей пригодится здесь бабушкино бесцеремонное упорство. Корделия ван
Ален ни на секунду не задумалась бы, уместно ли вламываться на чужую вечеринку,
если ей туда нужно, а вот Шайлер одолевали сомнения.
Сегодняшний прием носил название «Тысяча и одна ночь», в
честь экстравагантного Восточного бала, прошедшего здесь же в 1969 году.
Подобно тому празднеству, сегодня здесь блистали рабыни-танцовщицы, полунагие
юноши с факелами и музыканты из Индии. Конечно же, присутствовали и современные
дополнения: всю ночь должна была играть музыка Болливуда, а вместо того, чтобы
ставить у входа слонов из папье-маше, устроители позаимствовали настоящих
слонов у гастролирующего тайского цирка.
Газеты уже прозвали этот прием «Последним празднеством».
Празднеством, подводящим итог всем предыдущим. Сегодня легендарный особняк в
последний раз служил приютом царственному семейству.
Потому что отель «Ламбер» продали. Завтра он перестанет быть
домом потомкам Луи-Филиппа, последнего короля Франции. Завтра особняк перейдет
в собственность иностранного концерна, достаточно богатого, чтобы выложить за
него баснословную сумму. Завтра его разделят, или реставрируют, или превратят в
музей, или что там решит сделать концерн.
Но сегодня отель «Ламбер» был сценой последнего грандиозного
бал де вампир. Парижская Голубая кровь в последний раз собралась вместе на
празднестве, достойном Шахерезады.
— Корделия мне рассказывала, что однажды здесь за ней
попытался приударить Бальзак. Она тогда только начала выезжать в свет и еще не
стала моей бабушкой, — сообщила Оливеру Шайлер, пока они спускались в огромную
кухню, расположенную в подвале. Там современные устройства из нержавеющей стали
были встроены прямо в средневековые печи. — Она говорила, что он тогда был
здорово навеселе. Представляешь?
— Что один из светочей Франции принялся ухлестывать за
восемнадцатилетней девушкой? — Ухмыльнулся Оливер и распахнул створчатую дверь.
— Еще как представляю!
Празднество должно было начаться через два часа. Повара уже
гневно орали друг на друга, и в кухне кипела суматошная деятельность. Над
гигантскими баками поднимался пар, и пахло здесь раскаленным сливочным маслом,
вкусно до невозможности.
— Вы что здесь делаете? — Накинулся на прибывших официантов
шеф-повар. — Аллее, аллее, марш наверх!
Между шеф-поваром и распорядителем, отвечающим за персонал,
разгорелся жаркий спор, но в конце концов они сошлись на том, что разносчики
могут помогать основному персоналу, и Шайлер с Оливером оказались разлучены.
Шайлер послали наружу. Там она наткнулась на дрессировщиков
слонов, объяснявших актеру и актрисе, которые должны были играть короля и
королеву Сиама, как обращаться с животными. Пытаясь найти себе применение,
Шайлер расставляла свечи, расправляла скатерти и приводила в порядок букеты в
орнаментальных вазах в центре столов. Во дворе особняка царила какофония: актеры
и акробаты прыгали с крыш, музыканты настраивали инструменты, а
рабыни-танцовщицы, хихикая, болтали с полуобнаженными парнями модельной
внешности.
В конце концов все свечи были зажжены. Столы накрыты. Все
было готово. Одно можно было сказать наверняка: празднество намечалось
незаурядное.
Шайлер нашла Оливера там же, где оставляла; юноша протирал
стеклянную посуду.
— Не забудь: встречаемся внизу у лестницы после того, как ты
сделаешь первый круг, — прошептал Оливер, стараясь не привлекать внимания других
слуг. — Я буду присматривать за тобой.
Начальство велело им выключить мобильники, но это не имело
особого значения, потому что связаться при их помощи все равно не удалось бы. В
данной части острова запрещалось пользоваться сотовыми телефонами.
Шайлер кивнула. Им уже раздали поручения: Шайлер определили
в команду, которая должна была подносить шампанское гостям, выходящим из лодок,
а Оливера отправили наверх, работать в баре.
— И, Скай... Все будет хорошо. Она непременно примет тебя. —
Юноша улыбнулся. — Я об этом позабочусь.
Заметив эту его браваду, Шайлер почувствовала, что любит его
еще сильнее. Милый, милый Оливер, оставивший в Нью-Йорке все, что любил, — и
все ради того, чтобы спасать и защищать ее. Шайлер знала, что он боится не
меньше ее самой, но не намерен это показывать.
