Подозреваю, что наша многолетняя замечательная дружба скреплялась еще и тем, что я до сих пор оставалась незамужней, а моих более или менее постоянных воздыхателей Стас терпел — не более того. Впрочем, каждому он устраивал полную проверку по всем правилам и обязательно находил какие-то неточности в биографии или темные пункты. Господи, а у кого их нет, по нынешним-то временам? Тем не менее, осадок оставался, а воздыхатели, наоборот, испарялись.
— Ладно, проехали, — быстро сказала я. — Только хорошенько подумай, прежде чем сводить меня со своей супругой. И вообще подумай.
— Черт, я же все забываю, что ты у нас — потомственная ведьма, — ехидно заметил Стас. — Наведешь на мою любимку какую-нибудь порчу, а мне с ней, как-никак, жить…
— Жить надо по-человечески, — уже сердито огрызнулась я, — а не «как-никак». И порчу я прекрасно могу навести заочно. И не буди лихо, пока оно тихо.
Да. Я — потомственная ведьма. Ничего смешного, между прочим. Нас хоть и не очень, но все-таки много. И бабушка моя — ведьма, и мамочка. И прабабушка тоже была ведьмой, только я ее уже не застала. Женщины у нас исчезают из реальной жизни после того, как дожидаются рождения внучки. Не то чтобы умирают, а именно исчезают, то есть продолжают существовать где-то ещё, но в иных качествах.
Моя прабабка, как мне рассказывали, исчезла, едва услышала первый крик новорожденной внучки. Бабушка поступила по-другому: меня вырастила, воспитала и только после этого сочла себя вправе наслаждаться собственной другой жизнью. Впрочем, с моей мамочкой по-другому поступить просто не получалось, материнский инстинкт у нее отсутствует по определению, ее основное призвание и занятие — замужества. По-моему, она уже выходила замуж раз восемь и каждый раз при этом кардинально меняла внешность.
Сейчас она — ослепительная блондинка лет тридцати пяти, живет с очередным мужем в Таллине и пока всем довольна. Меня в гости не зовет: довольно сложно выглядеть моложе своей дочери, лучше просто пореже встречаться. Я тоже не выгляжу на свои тридцать восемь, но на двадцать пять — точно. Поэтому мамочка время от времени появляется с «неофициальным визитом» в Москве, по-быстрому учит меня жить — и снова упархивает. Нас обеих это вполне устраивает… пока.
Мужчины в нашей семье как-то не задерживаются, отца я помню довольно смутно и где он теперь — не имею ни малейшего представления. Про дедушку даже не заикаюсь. К сожалению, на мне династия закончится. Скорее всего. Ребенка я хочу, но от любимого мужчины, а любимый мужчина меня не хочет. Можно было бы, конечно, принять кое-какие меры, но ничего хорошего из этого все равно не выйдет. Точно знаю, хотя иногда так хочется…
Во всяком случае, еще бабушка категорически запретила мне привораживать Стаса, доходчиво объяснив, что даже при благоприятном исходе приворота у меня обязательно родится мальчик, а это уже совсем не то, что требуется. В этом месте она глубоко вздохнула и добавила, что девочки, как правило, появляются на свет от большой взаимной любви…
Так что не будет у меня девочки…
— Сейчас влетим в пробку на Каширке, — прервал мои размышления Стас. — Угораздило же тебя поселиться у черта на куличках! Орехово-Кокосово, Бананово-Кукуево. Нормальные люди…
— Все правильно, — согласилась я, — нормальные люди селятся в Зюзино. Совсем другой город, пробок нет, коттеджная застройка, сплошной зеленый массив возле водоема.
Стас насупился: он терпеть не может издевок в свой адрес, а собственное местожительство тихо ненавидит. Что ж, когда расселяли наш с ним родной старый дом на Сретенке, привередничать особенно не приходилось, все радовались, что едут не в Бутово или Зеленоград, а все-таки остаются в пределах кольцевой дороги. А пробки…
Ладно, спешим, так спешим… Я прищурилась, посмотрела на плотную ленту машин впереди и… они начали перестраиваться вправо. И мы поехали быстро и плавно по внезапно освобождающемуся перед нами проходу. Только на светофорах все-таки приходилось притормаживать, чтобы не нервировать Стаса: обычно я обхожусь без этих формальностей.
— Гляди-ка, рассосалось, — привычно удивился Стас.
— Куда ж оно денется? — фыркнула я. — В какой магазин будем заруливать?
— Уууу?.. Сегодня у нас мясо или морепродукты?
Я задумалась. В морепродуктах мне нравилось все, кроме запаха, которым надолго пропитываются кастрюли. В принципе этим можно было бы и пренебречь, но почему-то формула, с помощью которой я от этого запаха избавляюсь, отнимает у меня непропорционально большое количество сил. Все-таки я еще очень молодая (для ведьмы, разумеется). Бабушка решала эти проблемы в одно касание, а мамочка просто выбрасывала посуду, единожды бывшую в неудобном ей употреблении, и к следующей трапезе обзаводилась новой.
Красиво жить, понятно дело, не запретишь, но я к такой красоте все-таки не была готова.
— Знаешь, что… — начала я.
И закрыла рот, потому что у Стаса зазвонил мобильный. Практически для каждого абонента на телефоне была собственная мелодия. Если звонила, например, его дорогая супруга, то аппарат выдавал художественный свист из замечательного фильма «Убить Билла». Там эта мелодия сопровождала действия одноглазой медсестры, которая собиралась сделать пациентке смертельный укол. Н-да-с…
Но на сей раз телефон вызванивал «Наша служба и опасна и трудна», из чего следовал грустный вывод: господина подполковника вызывали на службу. Которая вот именно что опасна и трудна. Девяносто девять шансов из ста, что наш замечательный ужин накрылся чем-то ярким и громким. Проходили уже…
— Слушаю, — отозвался Стас. — Да… Понятно… Что-что? Так не бывает… Ладно, еду… Скоро буду, не расслабляйтесь… Все, конец связи.
— Ну что там у тебя еще настучалось? — без особого восторга осведомилась я.
— Труп у меня настучался. Вполне мертвый. Одна пуля в сердце, другая — в голову. Все, как положено.
— Опять криминальные разборки?
Я уже перестраивалась, чтобы развернуть машину и ехать совсем в другую сторону — к Ленинскому проспекту, где на улице Фотиевой находилось отделение полиции, подведомственное моему другу.
— Похоже. Убили молодого мужчину, который просто шел по улице…
— Пешком?
— Полагаешь, можно идти как-то иначе?
Я на всякий случай промолчала. Хотя ходить можно очень даже по-разному.
— Шел и упал. Вокруг полно прохожих, выстрелов, представь себе, никто не слышал, кого-то, похожего на злоумышленника, не видел. И парень-то никакой: рядовой сотрудник районного отделения Сбербанка. Странно правда, что в рабочее время по улице разгуливает… Точнее, разгуливал.
— Ну, у него, наверное, нет подруги с машиной, — невинно предположила я.
Но Стас, судя по всему, меня уже не слышал: переваривал полученную информацию. Продолжать разговор было глупо, куда проще сосредоточиться и почитать мысли собеседника. Обычно я так и поступаю, но только не со Стасом. Слишком часто в его мыслях вторым планом присутствуют разнообразные женщины, а мне это, мягко говоря, не нравится.
