— Но ты только что вернулся домой, — жаловалась Мейва, услышав об отъезде мужа. — Разве они не могут обойтись без тебя?
— Не в этот раз, дорогая, — сказал Дарио. — Мы столкнулись с серьезными проблемами, касающимися наших зарубежных контрактов, и это может стоить нам миллионы.
— Но я останусь одна.
Дарио не стал напоминать, что это был ее выбор, а не его, и резонно добавил:
— Летим со мной для разнообразия. Прогуляешься с Себастьяном по родному городу, пройдешься по магазинам и музеям. Это было бы полезно вам обоим.
— Прикажешь таскаться за тобой по пятам, как лишний чемодан? — усмехнулась молодая женщина. — Нет, спасибо, я и так слишком долго чувствовала себя ненужной.
Дарио не сомневался, что эти слова вызваны ссорой с его матерью, и ему стоит проявить больше понимания. Но у него были большие проблемы, которые только предстояло решить. Из компании, которую создал его прадед, испарялись деньги, и он должен был это прекратить. И вместо того, чтобы вселить в жену уверенность, в которой она всегда нуждалась, он, к своему ужасу, услышал собственный крик:
— Ты всегда можешь позвонить господину Готье, если вдруг ночь покажется тебе слишком длинной или одинокой!
Впоследствии он горько пожалел об этом. Мейва побледнела.
— Что? — выдохнула она.
— Ты слышала.
— Да, — сказала она после паузы. У нее на глазах блестели слезы. — Думаю, тебя слышала еще и половина острова.
Делая все возможное, чтобы смягчить свой тон, Дарио продолжил:
— Ты не единственная, кто устал от такой жизни. Если бы я знал, что меня ждет, я не женился бы на тебе.
— Возможно, это было твоей самой большой ошибкой. — Мейва изо всех сил старалась не заплакать. — Но раз уж ты это сделал и раз уж ты не веришь мне, лучше покончить с этим, тем более что у нас чувства никогда не были на первом месте.
— Не важно, по какой причине мы поженились. Факт остается фактом — это случилось. Я сделал все возможное, чтобы наш брак не развалился. У тебя неограниченная финансовая свобода, и ты можешь наслаждаться ею, как тебе заблагорассудится. Забудь о разводе. Это не случится ни сейчас, ни в будущем.
— Посмотри на меня! — зашипела Мейва. — Меня не волнует ни твоя известность, ни твои деньги. Я не собираюсь превращаться в жалкое беспомощное существо только ради права быть женой великого Дарио Костанцо.
— А я женился на тебе не из жалости, Мейва.
Она зарыдала, и слезы потекли по ее лицу.
— Мы хорошо знаем, почему ты женился на мне, — с горечью произнесла женщина. — Ты просто правильно поступил.
— Да. Для меня очень важно поступать правильно.
— А как ты объяснишь это? — Мейва схватила какой-то бульварный журнальчик, лежавший на кофейном столике, и сунула ему в лицо.
Дарио увидел снимок, на котором он был запечатлен в ресторане в компании загорелой красавицы блондинки в таком крошечном платье, что оно едва ее прикрывало.
— Я не вру тебе, — сказал он, отбрасывая журнал. — В поездках мне часто приходится развлекать потенциальных клиентов и их жен, но эта женщина мне не знакома. Я понятия не имею, кто она такая и чем занимается. Я никогда не общался с ней.
— У тебя нет времени поговорить со мной, и мы видимся только по ночам, — рыдала Мейва, — но это не удерживает тебя от…
— Я помню, как закончилась наша первая ночь, Мейва. Я допустил ошибку и делаю все возможное, чтобы жить с этим. Но если ты намерена тыкать в меня пальцем, то не забывай, что часть вины лежит и на тебе. Тебе достаточно было остановить меня.
Разозлившись на себя и на жену, Дарио взял портфель и зашагал к машине. Через час он уже был на борту яхты, направляющейся в Милан.
На следующий день ему позвонили из полиции. Произошел несчастный случай. Водитель не справился с управлением. У Себастьяна были незначительные травмы, Мейва едва осталась жива, а Готье, сидевший за рулем, погиб.
Глава 10
Мейва мрачно наблюдала за тем, как самолет набирает высоту. Слишком быстро побережье Туниса погрузилось в туман, и вот уже впереди вырисовываются очертания Пантеллерии…
День отдыха пролетел незаметно. На следующее утро Мейва проснулась первая и минуту или две рассматривала человека, за которого вышла замуж. Спящий, он казался более уязвимым и не выглядел могущественным бизнесменом. Мейва любила изящные скулы Дарио, даже если они были покрыты щетиной, и то, как его черные волосы, обычно послушные, спадают на лоб. Она любила его сильную шею, темные густые ресницы, которые способны заставить любую женщину плакать от зависти, широкие дуги бровей. Она любила рот Дарио, а еще его удивительный талант соблазнителя.
Но больше всего она любила его внутреннюю мощь, которая имела мало отношения к мышцам и сухожилиям. Она не могла вспомнить их отношения, но инстинктивно понимала, что может положиться на него. Дарио не из тех, кто уклоняется от своих обязанностей, отказывается от обещаний или предает друзей. Он, несомненно, был сексуален и красив как бог, но его истинная красота шла изнутри, и Мейва любила это его качество больше всего.
Хотя они были женаты больше года, из-за болезни Мейва вынуждена была познакомиться с мужем заново — в течение нескольких недель. Можно ли влюбиться в него снова за столь короткое время и способны ли эмоции, которые Дарио пробудил в ней, напомнить мозгу то, что помнит только ее сердце?
Он зашевелился, потянулся и попробовал приподнять веки.
— Доброе утро, — пробормотал Дарио хриплым и одновременно таким чувственным голосом, что мурашки пробежали по ее телу. — У тебя вид крепко задумавшегося человека.
— Я размышляла.
— О чем?
— Придумывала, что хочу на завтрак.
— Есть идеи?
— Да, — сказала Мейва, стягивая с мужа простыню и опуская свой указательный палец на самую выдающуюся часть его тела. — Я хочу тебя.
Его глаза потемнели.
— Угощайся, любовь моя. Я весь твой…
И вот чудесный отдых позади.
— Я не хочу туда возвращаться, — заявила Мейва, нарушая тишину, царящую в салоне.
Дарио оторвался от газеты:
— Вчера ты говорила совсем другое. Тебя же очаровал Тунис.
— Ты не понял. Я не хочу возвращаться на Пантеллерию. Пожалуйста, Дарио, давай полетим прямо в Милан. Я хочу увидеть пентхаус. Не могу поверить, что тебе удобнее вести дела на вилле, а не в штаб-квартире, где ты находишься в центре событий.
— А ты готова к такому радикальному шагу? — поинтересовался он с сомнением. — Милан очень большой город, и однажды ты уже предпочла размеренный ритм жизни на Пантеллерии.
— Но не теперь, — произнесла Мейва, внутренне содрогнувшись. — Антония и другие помощники были очень добры ко мне, и я благодарна им за это. Но мне необходимо оказаться среди людей, которые не будут смотреть на меня как на сумасшедшую. Кроме того, уже практически середина октября, а ты сам говорил, что на Пантеллерии в это время года делать нечего.
