— Хорошо, Дарио, теперь здесь только я и ты. Поэтому, пожалуйста, прекрати вести себя как гид и ответь на мой вопрос. Даже не думай потребовать, чтобы я забыла об этом, потому что я едва сдерживаюсь, если люди нечестны со мной.
— Слушаю тебя, — откликнулся Дарио.
Мейва не могла не заметить, что он напрягся.
— До сих пор я трещала без умолку, а теперь хочу узнать побольше о тебе.
— Хорошо.
— И я не прочь прогуляться, расспрашивая тебя.
— А ты готова? Это же твой первый день вне больницы, в конце концов.
— Но последние недели я не была прикована к кровати. Если мне не придется взбираться на скалы или бежать марафонскую дистанцию, то я вполне уверена в себе.
— Тогда мы прогуляемся по поместью.
Он повел ее по тропинке из дробленого камня, которая, извиваясь, выходила через маленькие садики к прибрежной части имения.
— Почему здесь все так огорожено? — поинтересовалась Мейва, когда она наткнулась на высокую каменную стену, чуть ли не нагоняющую клаустрофобию.
— Чтобы защитить сады от ветров. Лимонные деревья, например, ни за что не выживут после встречи с сирокко.
Мейва когда-то знала это, как и тысячи других пустяков, которые наполняли повседневные будни на этом крохотном островке, но все может подождать. Сейчас первостепенная задача — выяснить хотя бы в основных чертах ту ситуацию, в которой она оказалась.
— Я смотрю, мне еще многому придется учиться заново, поэтому начнем.
— Хорошо. С чего начнем?
— С твоей семьи. С тех пор, как мы женаты, они и моя семья тоже. Они живут тут?
— Да.
— Они сейчас здесь?
— Да.
— Я не заметила ни малейшего следа их присутствия.
— На самом деле они не живут в моем дамуссо.
— Где?
— Дамуссо, — повторил Дарио, сверкнув улыбкой. — Иначе — бунгало. Дамуссо — арабское слово, переводится в широком смысле как «дом», хотя более точный перевод означает «сводчатое строение». Дизайн и способ постройки одинаковый у всех домов на Пантеллерии.
«Не совсем», — подумала Мейва. Возможно, все они похожи на кубики сахара с арочными сводами и куполообразными крышами, но большинство из них далеко не так элегантны и роскошны, как вилла Дарио.
— Тогда где же они живут? — спросила она.
— Они наши ближайшие соседи. Моя сестра живет рядом с нами, а родители поселились по соседству с ней.
— А не на острове?
— Наши дома находятся в Милане, там же расположены главные офисы наших компаний. Но мы живем не так близко друг от друга, как здесь. В городе мы с тобой занимаем пентхаус, как и мои родители, но в разных зданиях, а у сестры и ее мужа своя вилла за городом.
— У тебя нет братьев?
— Совершенно верно.
— А у сестры есть дети?
— Да, но я не буду сбивать тебя с толку большим количеством имен и дат рождения прямо сейчас.
— Хорошо, тогда расскажи мне про эти главные офисы, что само по себе уже звучит впечатляюще. Чем занимается ваша компания?
— Это семейный бизнес, основанный девяносто лет назад. «Костанцо индастриал дель рикоксо интернешнл». Ты могла слышать о ней.
Мейва нахмурилась:
— Я так не думаю.
— Мой прадед основал ее в начале двадцатых годов прошлого столетия. После того что он услышал и прочитал о бедах и разрушениях после Первой мировой войны, в частности, о том, что многие дети потеряли своих родителей и живут на улице, он поклялся, что отдаст все свои силы, чтобы сделать мир лучше, красивее. Начинал он потихоньку здесь, в Италии, скупая брошенные земли и разбивая парки.
— Твой прадед был очень добрым человеком.
— Да. — Дарио с признательностью ответил ей улыбкой. — Со временем он начал открывать по всей стране лагеря отдыха для нуждающихся детей. Некоторые из этих малышей никогда не видели моря или озера. Чтобы спонсировать этот замысел и помочь беднякам отправлять своих детишек в лагерь на несколько недель каждое лето, прадед направил свои предпринимательские способности в более прибыльное русло, строя высокогорные базы для лыжников, поля для гольфа и курорты сначала на родной земле, а потом и в соседних странах. Часть от прибыли шла на благотворительность.
— Жаль, я его не знала. Ты описываешь прадеда как замечательного человека.
— По общим отзывам, он и был таким. Когда он умер в середине шестидесятых, название компании было нарицательным в Италии. Сегодня компания известна во всем мире и спонсирует множество некоммерческих организаций, поддерживающих детей из бедных семей.
— И кем ты там работаешь?
— Я вице-президент. А мой отец — председатель и генеральный директор компании. Точнее, я веду наши дела в Европе и Северной Америке.
— Что ж, я вышла замуж за большого человека.
— Полагаю, да.
Тем временем они подошли к каменным ступеням, спускающимся к берегу.
— Осторожно. Здесь местами очень неровная дорога, — предупредил Дарио, взяв жену за руку.
За исключением света в доме и лампочек, освещающих бассейн, их окружали лишь синие лунные тени, которые создавали ощущение изолированности. Это побудило Мейву инстинктивно сжать его пальцы.
— Мы словно последние люди, оставшиеся на земле, — прошептала она.
Он взял ее за другую руку и притянул поближе. Настолько близко, что их тела едва не соприкоснулись. Молодую женщину словно пронзил электрический разряд, и она не удивилась бы, если бы заметила синие искорки.
— Ты бы волновалась, если бы это было правдой? — мягко поинтересовался Дарио.
— Нет, — ответила она, поднимая взгляд на него. — Я думаю, что предпочла бы остаться только с тобой.
И тогда он сделал то, чего она ждала с того момента, как увидела его. Дарио наклонился и поцеловал ее. Не в щеку, как до этого, а в губы. Не сдержанно, как обычно поступают при встрече, а с жадностью изголодавшегося мужчины. Он едва держал себя в руках.
Мейва поддалась импульсу. Она закрыла глаза, ослепленная внезапным всплеском страсти. Дарио обхватил ее и так крепко прижал к себе, что она не могла пошевельнуться.
Его язык скользил между ее губ, и Мейва ощутила желание. Его, ее, их. Оно опьяняло сильнее шампанского. И чем дольше длился поцелуй, тем больше опустошенность, которая давила на нее с момента приезда на виллу, ослабляла хватку.
Потом все сошло на нет. Поднимая голову, Дарио отстранился от Мейвы. Его дыхание выровнялось, как и ее.
— Я думаю, для одного дня ты узнала достаточно, — прошептал он.
— Не совсем, — также шепотом ответила молодая женщина. Он оставил пустоту в ее сердце, пронзил его словно иглой.
