Талия внимательно на него посмотрела, словно пытаясь разглядеть его душу, потом медленно кивнула:
— Я согласна. Но так как это произошло всего несколько минут назад, у меня не было времени на то, чтобы сформировать альтернативную точку зрения. Я нисколько не сомневаюсь, что ты подвергал себя опасности. После побега мы попали под обстрел, а потом ты с трудом посадил вертолет. Но сейчас ты можешь вздохнуть свободно.
— Как ты можешь даже думать о таком?
— О, я не знаю, — язвительно произнесла она. — Вероятно, я сделала такие выводы на основании того, как ты себя вел. Ведь последний час ты только и делал, что смеялся, сыпал остротами по поводу женского пола, донимал меня расспросами и просто закидал намеками на то, как сильно ты возбужден.
Харрис действительно был возбужден. Он снова рассмеялся:
— Вот какое влияние ты на меня оказываешь. Ты заставляешь меня веселиться и беззаботно смеяться, несмотря на все трудности.
Она криво усмехнулась:
— Сейчас ты скажешь, что я заставила тебя меня поцеловать.
— В каком-то смысле. Но я говорю тебе спасибо. Я нашел тебя, спас, потом ты меня спасла. Спасибо за то, что ты есть, и за то, что ты со мной. Рядом с тобой я чувствую себя так, как не чувствовал с другими женщинами. И ты тоже меня хочешь.
Она разомкнула губы и непроизвольно облизнула их. Ее глаза сверкали, ей казалось, что она ощущает вкус его губ. Затем Талия приглушенно и огорченно простонала, ее взгляд стал настороженным, и она выставила вперед обе руки, словно разговор с Харрисом ей надоел.
— Видишь? Стоит ли удивляться, что я сомневаюсь в том, что ты о чем-то беспокоишься? Какой человек, подвергаясь риску умереть, будет так себя вести?
Он вздохнул, соглашаясь с ее доводом:
— Очевидно, я такой человек. Но только оттого, что ты рядом со мной. Я ведь тоже подвергаюсь опасности.
Она махнула рукой:
— О, я просто хотела сказать, что если мое благополучие зависит от тебя, то твое от меня точно не зависит.
Харрис раздраженно и ошеломленно хмыкнул:
— Мы сидим внутри вертолета с разбитым боком. Мы сможем выбраться из пустыни только вдвоем. Почему ты решила, что мое благополучие никак не зависит от тебя?
Талия пожала плечами, защищаясь:
— Почему я должна считать иначе? Ну, вертолет не может взлететь. Но ты — принц Харрис аль-Шалаан. У тебя должна быть масса всяких гаджетов, с помощью которых ты вызовешь своих людей, и они заберут тебя отсюда.
Он с сожалением покачал головой:
— У меня имеются гаджеты, но они бесполезны, потому что мы находимся вне зоны доступа. Ближайшая зона с возможностью передачи или приема сигнала находится более чем за двести миль отсюда.
Талия пораженно округлила глаза:
— Ты хочешь сказать, что твои люди не смогут узнать, где ты находишься?
— Не смогут.
Поборов страх, она предложила другой вариант:
— Ну тогда они будут прочесывать пустыню, чтобы тебя разыскать.
— Конечно, будут. — Он резко вздохнул. — И найдут. Вероятно, через неделю. Воды на борту хватит на несколько дней.
— Они не могут искать тебя целую неделю! — пискнула она, протестуя. — В их распоряжении высокие технологии. Вся страна будет искать своего драгоценного принца, и я уверена, что они обнаружат тебя через несколько часов после того, как узнают о твоем исчезновении.
Харрис хотел прижать ее к себе и избавить от волнений и тревог. Однако он должен был говорить ей правду. Он позаботится о безопасности Талии, но должен подготовить ее к трудностям, которые их ждут.
Харрис помрачнел, у него сжалось сердце оттого, что предстоит развеять надежды Талии.
— Они не знают, откуда начинать поиски. Когда мои люди вернутся домой и увидят, что Меня там нет, они отправятся в место проведения спасательной операции и начнут искать там. Но они не сумеют выяснить, куда я направился, и в каком именно месте приземлился вертолет.
— Значит, они просто потратят на поиски на один или два дня больше, — возразила Талия. — Не сомневаюсь, они прочешут территорию на вертолетах и заметят нас.
Он покачал головой, понимая необходимость лишить ее ложных надежд:
— Ты думаешь, что визуальный осмотр территории в сто тысяч квадратных миль что-нибудь даст? Некоторые здешние дюны имеют высоту более тысячи футов. Я был настроен оптимистично, говоря, что нас найдут через неделю.
Наступила оглушающая тишина.
Талия в ужасе уставилась на него. Затем выпалила:
— О боже, и ты застрял здесь из-за меня.
Харрис не сдержался, протянул руки и нежно коснулся ладонями ее щек:
— И я, подвергаясь смертельной опасности, не мог мечтать о лучшей компании, чем ты.
Она открыла рот, затем закрыла и снова открыла. Потом в ярости ударила его по руке:
— Как ты можешь шутить в такой момент?!
— Я нисколько не шучу. — Он снова потянулся к ней, но она оскалилась, словно разъяренная кошка. Вздохнув, Харрис опустил руки. — Ты можешь отгрызть любую часть моего тела, если хочешь, но я сказал тебе правду. Я очень сожалею о том, что ты подвергаешься опасности и испытываешь дискомфорт, но ни с кем, кроме тебя, я не хотел бы оказаться в подобной ситуации.
Вдруг глаза ее увлажнились. У Харриса сжалось сердце, когда он увидел, как по щекам Талии покатились слезинки.
— О, заткнись! — выдавила она.
Он засмеялся:
— Ты осуждаешь меня за веселость? По-твоему, я должен молчать?
Талия бросила на него злобный взгляд, ее губы дрогнули.
— Тебе не кажется, что ты уже достаточно наговорил? — недовольно спросила она.
— На самом деле я сейчас приступаю к самой интересной части.
— К какой еще интересной части? Расскажешь мне о том, как несколько тысячелетий спустя потомки откопают наши кости в этой пустыне и выставят в музее, а ученые будут выдвигать гипотезы о том, что мы были подлинными Адамом и Евой?
Он вцепился пальцами в подлокотники кресла, чтобы побороть желание притянуть Талию к себе и поцеловать.
— Какое у тебя… антропологическое мышление. Но я пока не намерен становиться ископаемым. Поэтому мы должны выбраться из этого куска искореженного металла и отправиться в путь по пустыне.
Талия ничего не ответила. Потом она придвинулась к Харрису и похлопала руками по своим коленям:
— Ты должен прилечь. Ты ударился головой, поэтому несешь всякую ерунду.
Харрис насмешливо посмотрел в глаза Талии, которая разговаривала с ним как с маленьким ребенком:
— Думаешь, я свихнулся?
