– Насколько я знаю, ваша дочь достигла совершеннолетия. Вы уже владеете частью Мерлинкурского поместья. Мне представляется в высшей степени целесообразным, чтобы наши семьи породнились.
– Я с вами согласен, – сказал сэр Джошуа.
– А ваша дочь? – спросил маркиз.
– Она оставляет решение за мной, – сказал сэр Джошуа. – Она разумная девушка, и между нами весьма доверительные отношения. Господин маркиз, признаюсь, вам очень повезет, если вы женитесь на Лукреции. Поверьте, я нисколечко не преувеличиваю.
– Охотно верю, – согласился маркиз. – Могу ли я иметь удовольствие увидеть сегодня вашу дочь?
– Боюсь, что нет, – ответил сэр Джошуа. – Лукреция сейчас в Лондоне, и ее не будет около недели. Однако она известила меня, что, если это устроит вашу светлость, она будет готова вступить в брак с вами в конце мая.
Сэр Джошуа, помолчав, продолжал:
– После этого сезон завершится, и большинство наших друзей уедет из Лондона в свои сельские поместья. Я также полагаю, что принц Уэльский отправится в Брайтелмстоун.
– Конец мая вполне подойдет, – сказал маркиз. – Ваша дочь хотела бы, чтобы церемония бракосочетания прошла в Лондоне?
– Думаю, это будет удобно всем, кто к этому будет причастен, – ответил сэр Джошуа.
– В этом случае меня не удивит, если принц Уэльский предложит нам для свадебного приема Карлтон-хаус, – сказал маркиз. – Он всегда относился ко мне как добрый друг, и если это не противоречит вашим пожеланиям, то, если его королевское высочество сделает мне подобное предложение, я склонен его принять.
– Разумеется, для меня это будет большая честь, – заметил сэр Джошуа.
– Так я могу сказать своему поверенному, чтобы он с вами связался для подготовки брачного соглашения? – спросил маркиз.
– Мне кажется, что для жениха брачный контракт не является необходимым, – возразил сэр Джошуа. – Как вам наверняка известно, Лукреция – наследница немалого состояния. Я уже переписал на нее значительную сумму денег, и ее муж сможет распоряжаться ими, как только будет заключен брак. После моей смерти все мое состояние переходит к дочери.
Маркиз понимающе кивнул.
– Более того, я хотел бы показать вам кое-что, что, по-моему, покажется вам интересным. На самом деле это будет мой свадебный подарок лично вам, – сказал сэр Джошуа.
С этими словами он поднялся, маркиз последовал его примеру, и сэр Джошуа повел его из библиотеки через холл, по длинной широкой галерее, которая, как догадался маркиз, вела в новую пристройку к дому.
Пристройка была выполнена так мастерски, что тот, кто не был в прошлом знаком с Дауэр-хаусом, едва ли заметил бы, где главное здание, а где новые помещения.
Все комнаты в новой постройке были отделаны старинными панелями, потолки были расписаны в той же манере, которая делала оригиналы в Мерлинкуре столь ценными.
Всюду маркиз видел картины, мебель и изящные предметы, не просто дорогие, но зачастую редкие. А он знал толк в подобных раритетах.
Наконец, после, как ему показалось, довольно долгого пути, они подошли к массивной двери из черного дерева. Сэр Джошуа открыл ее, и маркиз вслед за ним вступил в длинную узкую комнату, окна которой выходили в сад.
– Этой комнатой никогда не пользовались, – сказал сэр Джошуа, – потому что я выбрал ее в качестве хранилища, где держал приготовленные для вас свадебные подарки.
– Для меня? – недоверчиво спросил изумленный маркиз.
– Никто другой не смог бы в полной мере оценить их по достоинству, – пояснил сэр Джошуа.
Маркиз огляделся. Стены были увешаны картинами, располагавшимися одна над другой до самого потолка. Мебель была расставлена по периметру и в середине комнаты. И, рассматривая все это в замешательстве, Алексис понял, что ему знаком каждый из этих предметов.
Здесь был инкрустированный мозаичный комод, который отец продал десять лет назад, когда оказался не в состоянии выплатить сумму, поставленную на скачках в Ньюмаркете.
Он увидел бронзовые предметы, ушедшие из дома на следующее Рождество после одного безумного вечера в клубе «Уотерз», где его отец проиграл двадцать тысяч фунтов.
На стенах были картины французских мастеров из гостиной Мерлин-хауса и Рафаэль, всегда находившийся в мерлинкурской часовне, Рубенс, что прежде висел в банкетном зале, соседствуя с портретом Генриха Восьмого кисти Гольбейна.
Маркиз перевел взгляд на противоположную стену. Да, он узнал предметы своего детства! Даже золоченые стулья, изготовленные для Мерлинкура специально перед посещением королевы Анны, которые, как он помнил, исчезли без всякого объяснения, были здесь!
– Вы все это купили? – спросил потрясенный маркиз.
– Все, кроме нескольких работ Ван Дейка, которые, насколько я понимаю, вам уже удалось выкупить, – ответил сэр Джошуа. – Я понимал, что ваш отец стоял на грани того, чтобы разорить Мерлинкур, и не мог этого вынести.
– Вы не могли это вынести? – удивился маркиз. – Что вы хотите этим сказать?
– После того как я унаследовал огромное состояние от моего дяди с Ямайки, я много путешествовал, – ответил сэр Джошуа. – И всюду, куда я приезжал, я находил какое-нибудь великолепное место, которое поражало меня и оставалось в моей памяти еще долго после того, как я оставлял эту страну или город. Но вот однажды, вскоре после того, как я женился, я попал в Мерлинкур.
Перед тем как сэр Джошуа продолжил объяснение, он надолго погрузился в молчание, предаваясь воспоминаниям.
– Я ехал в экипаже по Дувр-роуд, когда одна из моих лошадей потеряла подкову, и поскольку мне показалось слишком скучным терпеливо ждать, пока кузнец ее подкует, я приказал оседлать одну из лошадей и сказал слугам, что покатаюсь полчаса, чтобы размяться.
Сэр Джошуа снова умолк, словно припоминая этот случай, а затем продолжал:
– И вот я увидел Мерлинкур и сразу понял, что ни в одном уголке мира, где мне приходилось бывать, я никогда не видел подобной красоты. Я был совершенно покорен.
– Я с вами согласен, – горячо поддержал его маркиз, – но я пристрастен.
– Для меня Мерлинкур был олицетворением всего, что есть лучшего в Англии, – признался сэр Джошуа. – А поскольку я всегда был дерзок, то без колебаний подъехал к главным воротам и попросил позвать библиотекаря.
– Библиотекаря? – удивленно воскликнул маркиз.
– Я тогда сочинил какую-то историю, будто я обнаружил в своей библиотеке некую книгу, которая, как я предположил, принадлежит здешним хозяевам, – продолжал сэр Джошуа. – Надо сказать, библиотекарь заинтересовался, что было вполне естественно, и мы с ним некоторое время разговаривали. Помню, я тогда чувствовал такое сильное волнение, какого никогда не испытывал прежде.
