Но она чувствовала, что не вызывает в нем ответных эмоций. Она, как ей казалось, лишь причиняла ему беспокойство. И это вызывало у нее отчаяние.
Не говоря ни слова, маркиз достал из кармана нож и, наклонившись, отрезал подол платья до колен. Потом он выпрямился и убрал нож.
– Мы должны исчезнуть как можно быстрее, – сказал он.
– Да, знаю, – отозвалась Лукреция.
И они продолжили свой путь: пересекли поле, миновали овраг, потом было еще одно поле, засеянное пшеницей.
Дорога была трудной. К счастью, за полем была рощица. Туда-то они и устремились, а достигнув ее, двинулись под сенью деревьев.
Они прошли почти милю, Лукреция чувствовала, как трудно дается ей каждый шаг, как колотится сердце и сбивается дыхание. Наконец маркиз остановился.
– Вы думаете, они будут нас преследовать? – спросила его Лукреция.
– Они знают, что в конце концов мы свернем к морю.
– Как по-вашему, лорд Бомонт найдет шлюпку?
– Откуда мне знать? – сухо отозвался маркиз. Было видно, что он удручен неудачей и, возможно, в глубине души винит в этом Лукрецию.
Дальше они шли молча. «Интересно, мы сбавили скорость, потому что маркиз заботится обо мне, или он пошел бы медленнее и в том случае, если бы был один?» – размышляла Лукреция.
Она решила, что не произнесет ни слова, пока маркиз сам не захочет с ней поговорить. Еще она поклялась себе: что бы ни случилось и сколько бы ни продолжался их путь, она не станет жаловаться.
«Он, конечно, уверен, что я буду ныть, – рассуждала она сама с собой. – Понятно, что он злится, ведь он велел мне оставаться на яхте». По мнению Лукреции, маркиз принадлежал к тому типу мужчин, который считает женщин помехой во всех случаях, когда они выходят за пределы их сферы жизни. «То есть за пределы постели», – подумала она с неприязнью, вспомнив нежный, соблазнительный голос леди Эстер и тишину в комнате придорожной гостиницы, наступившую в тот момент, когда та стала целовать маркиза.
Однако Лукрецию утешало одно: как бы маркиз ни был рассержен на нее, как бы она ему ни мешала вначале, тот факт, что им удалось бежать от французских солдат, был целиком ее заслугой.
Это было очко в ее пользу! Однако маркиза могли бы вовсе не задержать, не будь ее вместе с ним на кладбище. Это она тоже понимала. Молча шагая рядом с маркизом, Лукреция снова и снова мысленно прокручивала все случившееся.
Они шли, не разбирая пути. Вскоре Лукреция почувствовала, что ноги у нее насквозь промокли, чулки порвались, каждый шаг стал причинять ей боль.
Когда она уже потеряла счет времени, они наконец достигли леса. Маркиз, за несколько часов не проронивший ни слова, объявил:
– Привал! Пока не рассветет, идти дальше мы не можем.
– Мне кажется, сейчас нас никто не найдет, – заметила Лукреция.
– В этом никогда нельзя быть уверенным, – возразил маркиз. – Во всяком случае, ночевать мы будем в лесу. Идите за мной!
С этими словами он устремился к деревьям, черневшим во мраке ночи. Лукреция едва различала их на фоне безлунного неба.
Она поспешила за ним, испугавшись вдруг, что он может исчезнуть, оставив ее одну.
Маркиз шел, вытянув вперед руки – путь себе им приходилось прокладывать чуть ли не на ощупь.
– Почва здесь сухая, – сказал наконец маркиз. – Пожалуй, здесь и расположимся. Все равно ничего удобнее, чем теперь, нам не найти.
Он присел, ощупал землю вокруг себя и удовлетворенно сообщил:
– Здесь даже есть опавшие листья, которые можно подложить под себя.
– То есть мы устроимся со всей мыслимой роскошью, – усмехнулась Лукреция.
Ей вдруг показалось забавным, что маркиз, при всем своем богатстве, владея таким великолепным поместьем, как Мерлинкур, и она, с ее-то несметным состоянием, копошатся в палой листве в лесу, во Франции. Они рады найти ствол упавшего дерева, на который можно опереться спиной, и рассуждают, как уютно устроятся они здесь на ночлег.
Маркиз выпрямился и стал снимать сюртук.
– Что вы делаете? – спросила Лукреция.
– Наденьте его, а то вы замерзнете, – велел он.
– Но я не могу взять ваш сюртук! – воскликнула она.
– Это еще почему?
– Я не хочу, чтобы вы простудились.
– Вы серьезно? – осведомился маркиз. – Настоящая леди не подумала бы отказаться, посчитав это само собой разумеющимся.
– Значит, я не настоящая леди. К тому же моя одежда достаточно теплая.
– Я не стану с вами спорить, – сказал маркиз. – И еще: надеюсь, вам достанет здравого смысла понять: чем теснее мы прижмемся друг к другу, тем теплее нам будет.
– С этим я спорить не буду, – согласилась она, накидывая на себя сюртук, который подал ей маркиз.
Потом он помог ей найти в темноте место, где можно было присесть. Спиной она прислонилась к стволу упавшего дерева, а ноги вытянула перед собой.
Она была к нему так близко! Лукреция не могла видеть маркиза, но слышала его дыхание. А если она поворачивала голову, то касалась его плеча щекой.
Устроившись, она спросила:
– Как вы думаете, нам удастся выбраться?
– Проклятье! Мы сделаем все, что сможем! – воскликнул маркиз. – Но конечно, как и все в жизни, исход дела будет зависеть от везения.
– Ваше везение пошло в поговорку!
– В прошлые экспедиции мне приходилось беспокоиться только о себе.
Последовала пауза. Наконец Лукреция нарушила молчание:
– Вы все еще на меня сердитесь?
– Я был взбешен, – секунду помедлив с ответом, признался маркиз. – Но трудно сердиться на женщину, которой хватило изобретательности спасти нас обоих и избавить от допроса, который мог оказаться опасным для нас.
Лукреция вздохнула с облегчением. По тону маркиза она поняла, что его гнев если и не прошел без остатка, то, по крайней мере, остыл.
– А вам кажется, что этот майор Леклу, кто бы это ни был, действительно счел бы нас подозрительными?
– Я уверен, что он бы нас не отпустил, – ответил маркиз. – Французы одержимы мыслью, что у англичан всюду есть шпионы. Я предполагаю, что наши шансы уберечься от тюрьмы были просто ничтожны.
– И что же нам теперь делать? – спросила Лукреция.
– Сделаем все возможное, чтобы добраться до яхты. Капитан подойдет к другому берегу полуострова, в то место, где я велел ему меня ждать, если что-то пойдет не так. Вопрос лишь в том, как нам туда добраться.
