Не стала она и причесываться так, как рекомендовал ей Одровски, чтобы выглядеть старше и соблазнительнее.
Вместо этого она разделила волосы на прямой пробор, собрала в пучок и скрепила заколкой. Накинув на плечи синий шарф в тон платью, она вышла из каюты и направилась в салон.
Маркиз уже ждал ее. Открыв дверь, Лукреция почувствовала, как гулко забилось ее сердце.
Господи, как же она могла забыть, какой он красивый, какой элегантный?! С белоснежным шейным платком, в рубашке с рюшами, в идеально сидящем вечернем костюме он был совсем не похож на того мужчину, что еще вчера брел рядом с ней в грязном и разодранном французском солдатском мундире.
Встретившись взглядами, они на несколько мгновений молча замерли, стоя друг против друга.
Лукреция не сознавала, что в этом платье глубокого синего цвета, с волосами, зачесанными назад, с открытым высоким лбом, она больше, чем когда-либо, была похожа на сошедшую с полотна итальянского мастера юную мадонну, которую в ней увидел маркиз, войдя в ее спальню в ночь после свадьбы.
– Вы хорошо отдохнули?
Его голос, низкий и звучный, вызвал в ней трепет. Она сделала шаг навстречу маркизу.
– Мне неловко, что я так долго проспала… – едва выговорила она.
Он улыбнулся ей, и Лукреции показалось, что засияло солнце.
– Если вы так же голодны, как и я, нам лучше сойти на берег.
– На берег? – переспросила она.
– Подойдите, посмотрите сюда, – позвал ее маркиз.
Он проводил Лукрецию на палубу, и она вскрикнула от удивления.
Когда она вставала, чтобы принять ванну, то даже не заметила, что яхта не движется, она была так несчастна, так погружена в свои безрадостные мысли, что даже не проявила никакого любопытства.
А теперь она увидела, что они бросили якорь в маленькой гавани. Практически это была бухточка, затерявшаяся среди скал. Они сошли по трапу на узкую каменную пристань. Склон зарос рододендронами и азалиями. Он был похож на пестрый ковер, поражавший изобилием и разнообразием красок. Алые, желтые, пурпурные, белые, розовые цветы завораживали взгляд. Их нежнейшее благоухание смешивалось со свежим ветерком, дувшим с моря.
Наверху на склоне Лукреция заметила дом. Ей показалось, что он похож на греческий храм – белоснежные колонны сверкали в лучах вечернего солнца.
– Чей это дом? – спросила Лукреция.
– Мой, – ответил маркиз.
Заметив ее удивленный взгляд, он добавил:
– Это мое тайное убежище.
И тогда Лукреция догадалась, что именно здесь маркиз прятался во время одной из своих тайных вылазок во Францию.
Это было безопасное пристанище для его яхты. В этом месте можно было пересечь Ла-Манш, оставаясь незамеченным французскими кораблями, которые патрулировали побережье лишь по определенным маршрутам.
Маркиз не стал ничего объяснять, он молча повел ее вверх по высокой каменной лестнице. В зарослях жужжали пчелы, над цветами порхали разноцветные бабочки.
Восхитительно красивый дом на самом деле был больше, чем показалось Лукреции, когда она смотрела на него снизу.
За колоннами с галереи открывался великолепный вид на море. На ступенях в больших бронзовых вазонах цвели лилии, у подножия лестницы источал аромат душистый жасмин.
Маркиз провел Лукрецию в прохладный холл. Оттуда они перешли в овальную столовую, полную таинственного приглушенного света, исходившего от свечей в серебряных канделябрах, стоявших на столе, накрытом к ужину.
– Джарвис сказал мне, что вы едва притронулись к еде днем, – заметил маркиз. – Думаю, что эти блюда пробудят ваш аппетит.
За столом прислуживали Джарвис и стюарды с яхты. Ужин состоял из множества перемен.
Вначале Лукреция ела, утоляя голод, но потом, насытившись, она смаковала деликатесы и восхитительные соусы, оценила прекрасную сервировку и вид поданных блюд.
– У вас превосходный повар, – заметила она.
Маркиз рассмеялся.
– Рискну вам признаться, это женщина, и притом француженка!
– Француженка?! – воскликнула Лукреция.
– Она замужем за англичанином, – объяснил он. – Я вывез из Франции Ньюмэна с женой в одну из первых своих экспедиций. Им повезло: Ньюмэн, как британский подданный, непременно был бы интернирован. В мое отсутствие они присматривают за домом. А когда я здесь, они, как вы видите, балуют меня деликатесами, которые можно найти только по ту сторону Ла-Манша.
В глазах маркиза загорелась озорная искорка.
– Скажу честно, я привез из Франции вино, которое вы сейчас пьете, и не заплатил за него пошлину. Согласитесь, что оно великолепно.
– Осторожнее, а то вас арестуют за контрабанду, – с напускной тревогой предупредила его Лукреция.
– Уверен, что вы меня спасете и мне не придется болтаться на виселице, – парировал маркиз.
Лукреция улыбнулась. Продолжая разговор, она поняла, что маркиз специально старается развеселить ее.
Он рассказал ей о некоторых своих уловках, с помощью которых ему удавалось перехитрить французов, о том, как он организовал побег из Франции десятков англичан, мужчин и женщин. Он с явным удовольствием похвастался тем, что его ни разу не поймали.
Маркиз описывал свои приемы маскировки и переодевания. Лукреция была поражена его изобретательностью и мастерством, с которым он говорил на том или ином французском диалекте. Ему было достаточно лишь изменить выражение лица – и блестящий аристократ превращался в смиренного клерка, солидного предпринимателя или мелкого буржуа. Его талант перевоплощения был несомненен.
Лукреция прежде не видела его таким оживленным. Она и не догадывалась, что он может быть таким по-мальчишески беззаботным и веселым.
Когда наконец стюарды покинули столовую, оставив на столе только четыре зажженных свечи, маркиз откинулся на спинку стула и взял в руки бокал. Он предложил Лукреции попробовать вино, которое, по его словам, делали монахи одного из монастырей на юге Франции.
– Наверное, лорд Бомонт счастлив, что благополучно вернулся в Англию, – заметила она.
– Да, он был весьма благодарен. И я знаю, как будет доволен премьер-министр: ему очень хотелось, чтобы лорд вернулся.
Они оба замолчали. Потом Лукреция, поколебавшись, решилась спросить:
– Вам придется возвращаться, чтобы забрать кого-то еще?
Задавая этот вопрос, она напряглась. Ей была невыносима сама мысль о том, что маркиз снова может оказаться в опасности. Она не сомневалась, что как бы ни умоляла она маркиза, больше он никогда не разрешит ей сопровождать его в этих опасных путешествиях.
