– Я не думаю, что две вещи – слишком много, если вы будете их носить, – сказал он.
– В том-то и дело, – возразила она. – Вряд ли я их надену, когда получу обратно свою старую одежду.
– Вы не любите одеваться как леди?
Меган подвинулась ближе к столу и принялась раздирать мясо с хрустящей корочкой.
– Когда занимаешься извозом, надевать дорогие платья с ворохом нижних юбок не слишком практично – только создает помехи в работе.
– Поэтому вы предпочитаете мужскую одежду?
– Не то чтобы всегда, – сказала Меган, сначала проглотив мясо. – Моя мать упала бы в обморок, если бы я решила появиться перед ней в брюках. Но мама в Нью-Йорке, а мне нужно держать на плаву «Экспресс». Люди, особенно мужчины, больше вас уважают, если вы носите то же, что и они. Да разве мои кучера стали бы меня хоть чуть-чуть слушаться, будь я в пышном платье с кружевом и веером? Они бы посмеялись надо мной, а потом за моей спиной нажаловались Калебу.
– Вашему брату?
– Да. Но он не является совладельцем. Такова была воля папы. По завещанию «Адамс экспресс» перешел ко мне.
– Ваш отец изначально хотел, чтобы вы стали его преемницей?
Меган засмеялась и набросилась на крупный кусок картофеля.
– Отнюдь. Первое время он рвал и метал. Я начинала с работы над книгами. Сидела дома и входила в образ, пока это не стало моей второй натурой. Калеб по-настоящему никогда не интересовался бизнесом, и если пытался приобщиться к делу, то только чтобы сделать приятное папе. Я думаю, разводить скот на ранчо ему подходит больше.
Она подняла глаза и встретила взгляд Лукаса.
– А Энни всегда ходила в платьях? – спросила она и тут же спохватилась. О Боже, что на нее нашло!
Вероятно, Лукас подумал о том же, так как, проглатывая большую порцию вина, слегка поперхнулся.
– Так да или нет? – снова спросила Меган.
– Вы всегда выпаливаете первое, что придет на ум? Или вам доставляет удовольствие копаться в чужой жизни?
– Мне казалось, я задала не такой уж трудный вопрос. Могли бы ответить просто «да» или «нет».
– Разумеется, – произнес Лукас, – но вам мало моего ответа, вы сейчас же зададите новый вопрос, который, я уверен, уже на подходе.
Меган поджала губы.
– Я всегда была слегка невоздержанна на язык. Тут уж, видимо, ничего не поделаешь. Мне думается, у большинства людей в мозгу есть ситечко. Поэтому они не говорят чего не следует. Мое ситечко, должно быть, сломалось.
Лукас не выдержал и захохотал.
– Нечего смеяться. В самом деле, такое положение дел не приносит мне ничего, кроме неприятностей. Вероятно, у меня что-то с психикой. Наверное, мне нужно обратиться к доктору. Возможно, в его медицинских книгах описаны подобные расстройства.
– Вы думаете, он выискал бы там лекарство для починки поломанной заслонки в вашей голове? – сказал Лукас, все еще давясь от смеха.
– Не заслонки, – поправила Меган. – Ситечка. – Лукас схватился за живот и согнулся пополам.
– Я что-то плохо себе представляю, что за ситечко! – воскликнул он, покатываясь со смеху. – Может, все-таки заслонка? Да, слово «заслонка» будет уместнее. У большинства людей в голове имеется такая дверца, которая в нужный момент захлопывается и не дает сболтнуть глупость. У вашей заслонки петли, должно быть, нуждаются в смазке, так как она стала хуже закрываться.
Он зашелся в беззвучном смехе и шлепнул рукой по столу, так что серебряный прибор подпрыгнул со звоном.
Меган в досаде откинулась на спинку кресла и скрестила на груди руки. Чему тут радоваться? Что у нее умственное расстройство? Вовсе не смешно.
Раскатистый хохот Лукаса постепенно уменьшился до тихого всхлипывания, и Меган снова сосредоточилась на трапезе. Снаружи толстый кусок мяса выглядел пережаренным, но внутри оказался розовым и нежным. Она отправила в рот маленький кусочек, стоически не обращая внимания на сидящего напротив самодовольного человека, который все еще давился от смеха.
Прошло несколько долгих минут, и, когда у обоих почти ничего не осталось на тарелках, Лукас вдруг сказал:
– Всегда.
Меган с недоумением подняла глаза, уже успев забыть, о чем она его спрашивала.
– Не поняла. Что «всегда»?
– Энни всегда ходила в платьях, – пояснил он.
– О! Ваша жена, наверное, была настоящей леди.
– Да. Я не помню, чтобы она когда-нибудь выглядела неухоженной или усталой. Даже к концу дня, после работы, от которой у других спина бы разламывалась.
Меган вцепилась пальцами в свою вилку. Непонятно почему, но слова Лукаса обидели ее. В сравнении с прекрасной Энни Маккейн она показалась себе какой-то замарашкой. Однако внезапный укор совести, подобно удару кинжала, привел ее в чувство. Боже милостивый, как можно позволить себе такую несуразность? Какие могут быть сравнения, когда человека уже нет в живых?
Однако сравнение напрашивалось само собой. И если проводить параллели, ясное дело, в выигрыше оказалась бы жена Лукаса. Она покорила его сердце и родила ему сына. А что дала ему она, Меган? Поносила последними словами, какие только могла придумать. И мешала свершить возмездие. Его жена, по-видимому, была необыкновенной женщиной. Красивой, изящной, сладкоголосой, доброй, не то что она. Поставить их рядом – Энни Маккейн смотрелась бы как новенькая двухместная коляска с желтыми оборочками возле кучи с навозом.
Пытаясь развеять внезапно завладевшее ею чувство, Меган замахала рукой перед лицом, будто вокруг нее вьются пчелы.
– Напрасно вы связались со мной, – сказала она с легкой горечью. – Я уверена, вы предпочли бы сейчас проводить время с какой-нибудь леди.
– А вы разве не леди?
– Неужели в ваших глазах я выгляжу как леди?
– Смотря из чего исходить. Если говорить об одежде, то я должен отмстить, что ваша теперешняя экипировка выглядит очень мило и очень вам идет. Юбка придает красный отлив волосам, от которого появляются искры в ваших глазах. В то же время вещи не столь экстравагантны в сравнении с тем, что носят большинство леди, пользуясь вашим выражением. Что касается ваших брюк – в них вы не увидите ни одну леди.
– Вы совсем не правы, – упрямо сказала Меган, осушая свой бокал вина.
– Естественно, – продолжал Лукас, – любой, в ком есть хоть унция здравого смысла, распознает в вас леди по тому, как вы держитесь.
Произнесенные слова заставили Меган навострить уши и взглянуть на него внимательнее. Глаза Лукаса сияли, как два сапфира, темно-синие и бездонные.
– Ваша спина всегда пряма, как шомпол. Даже сейчас, когда вы подобрали под себя одну ногу, ваш позвоночник не соприкасается со спинкой кресла. Вы держите голову высоко и, обращаясь к людям, смотрите им в глаза – говорите ли вы им вежливые слова или обзываете гнусными прозвищами.
