– Извини, но это невозможно. Романы после
смерти Кондрата являются собственностью Лены, и ей решать, как ими
распорядиться. Может, она захочет издать их под своим именем. Это ее право. Я
же в воровстве участвовать не хочу, да и тебе не советую!
Грызлов посмотрел куда-то вбок и тихо спросил:
– Решение окончательное?
– И обжалованию не подлежит, –
ответила я. – Впрочем, можешь быть уверен, я никому не расскажу про твои
планы в отношении этих книг.
Внезапно он расхохотался:
– Ай да Лампа, ну и молодец, чудо, я тебя
обожаю еще больше!
– За что? – удивилась я.
Прозаик ласково обнял меня за плечи.
– Понимаешь, мне фатально не везет с
бабами, просто катастрофа! Такие кадры попадались – лживые, истеричные, жадные!
Словом, если не говно, то палка!
– При чем тут это?
– А при том, моя радость, что когда я
встретил тебя, то, честно говоря, слегка прибалдел. Ну разве бывают такие
положительные, вот и решил проверить!
– Проверить?!!
Юра развел руками.
– Ну извини, понимаю теперь, что дурак,
кретин. Но любая другая из моих баб моментально согласилась бы, предложи им кто
без всяких усилий стать писательницей и получать деньги! А ты вон как отбрила,
молоток!
Проверял! Он проверял мою порядочность?! От
удивления я разинула рот. Ну и как на это реагировать? Бросить букет ему в
лицо? Выгнать вон?
Очевидно, все эти мысли отразились на моем
лице, потому что Юра вдруг вытянул руки вперед, сморщился и запищал тоненьким
голоском:
– Ой-ой-ой. Электролампа Андреевна,
милый, любимый Торшерчик, только не бей до крови по лицу, лучше кулаком по
почкам. Сам знаю, что дурак и идиот!
И он картинно затрясся крупной дрожью. Мне
стало смешно. Господи, да он просто большой ребенок. Правильно говорят, что
гениальные люди отстают в развитии. Вот у моего отца был ближайший приятель,
говорят, один из крупнейших математиков нашего времени, мировая величина…
Угадайте, чем академик самозабвенно занимался в редкие свободные минуты?
Расставлял оловянных солдатиков и играл в войну.
– Что мне сделать, чтобы заслужить твое
прощение? – ныл Грызлов. – Только прикажи!
Я прищурилась:
– Значит, так, двадцать пирожных из
французской кондитерской, той самой, что расположена на месте бывшего магазина
«Российские вина» на Тверской. Двадцать отвратительно дорогих пирожных со
свежими фруктами и взбитыми сливками, и, может быть, тогда я взгляну
благосклонно в твою сторону.
– Через полчаса вернусь, – крикнул
Юра и повернулся к двери.
– Нет, – охладила я его пыл, –
давай встретимся вечером, около шести, мне надо съездить сейчас по делам.
– Куда?
– На Фестивальную улицу.
– Зачем?
Мне отчего-то не понравилось его любопытство,
и я сухо ответила:
– Надо.
– Давай подвезу.
– Смысла нет, простоим в пробке, а на
метро я за полчаса доберусь.
Еле-еле избавившись от Юры, я быстро оделась и
понеслась к Аргентине Ивановне. По дороге притормозила у ларька, купила книгу
«Кроссворды для шибко умных», а у метро зарулила на почту и попросила служащую:
– Можете оформить книжку как бандероль и
отдать мне.
– Зачем это вам? – с подозрением
поинтересовалась дама.
– Да сын все отправляет в газету письма,
кроссворды решает, приз ждет. Расстраивается, жуть! Все никак не выиграет, вот
хотела обрадовать ребенка…
– Давайте! – Она стала
поласковее. – Сплошной обман эти конкурсы. У меня внук тоже весь
испереживался, надо ему посылочку оформить. Эк вы ловко придумали.
Сунув обшлепанный печатями пакетик в сумку, я
полетела на Фестивальную улицу.
Дама со странным именем Аргентина Ивановна
оказалась милой и крайне любезной. Без конца благодаря за хлопоты, она накрыла
чай, подала вафельный тортик «Причуда», и мы славно поболтали о том и о сем.
Разговор шел сначала вокруг детей и внуков, потом перекинулся на болезни, затем
плавно перетек на цены и президентские выборы… Наконец я сочла момент
подходящим и сказала:
– Какая у вас квартира милая, просто
бонбоньерка, такая уютная.
– Да, – согласилась хозяйка, –
мне тоже нравится.
– Наверное, раньше, лет двадцать назад,
здесь вообще было как на даче.
– Не знаю, я недавно переехала.
– Ах да, – фальшиво спохватилась
я, – вы же были соседкой Кондрата Разумова. Это он, наверное, ваши хоромы
купил, вроде его квартира из двух сделана.
– Нет, – улыбнулась она, – он
Осиповых отселил, из трехкомнатной, а со мной такая смешная история
приключилась!
– Какая?
Как-то раз к Артентине Ивановне явился без
всякого приглашения молодой человек весьма специфической наружности. Она даже сначала
испугалась, узрев на пороге настоящего бандита. Но парень вел себя крайне
прилично. Снял в прихожей ботинки, назвался Андреем и объяснил цель визита. Он
фанат Кондрата Разумова и мечтает жить рядом с кумиром. В деньгах не стеснен
совершенно, поэтому предлагает Аргентине Ивановне выгодный обмен, перевезет
старушку с внушительной доплатой в свою квартиру. Там недавно был ремонт,
куплена новая сантехника и кухня, причем он оставит и мебель.
Но Аргентина Ивановна наотрез отказалась ехать
на Новохерсонскую улицу. Другой конец города – как конец света.
– Ни за какие сокровища! – ответила
она Андрею.
Тот не растерялся и спросил:
– А куда бы вы поехали на тех же
условиях?
Она призадумалась. На Фестивальной улице у нее
живет дочь с внуком, а кататься на метро туда-сюда ей становится с каждым днем
все трудней.
Андрей моментально согласился и развил бурную
деятельность. Нашел подходящую квартиру именно в том доме, где обитала дочь
старушки, сделал евроремонт.
– Он возил меня по магазинам, –
удивлялась Аргентина Ивановна, – и спрашивал, какие обои и какой линолеум
купить, поставил стеклопакеты и даже поменял паркет. Потом купил отличную
кухню, словом, крайне боялся, что я откажусь переезжать. Вот ведь какая дикая
вещь это фанатство! Мечтал жить рядом с Кондратом и столько денег за прихоть
вбухал.
