Я киваю. Не знаю, как мне это удалось — нервы уже на
пределе.
— Я видел тебя в холле. Хотел подойти, поздороваться,
но ты, кажется, очень спешила.
Я смотрю на него и не могу понять, что он здесь делает —
один, в пятницу вечером, в роскошном отеле. На нем темный шерстяной блейзер,
черная рубашка с распахнутым воротом, джинсы от хорошего кутюрье и те самые
сапоги — вроде бы слишком вызывающий прикид для подростка школьного возраста,
но на нем почему-то выглядит в самый раз.
Он отвечает на незаданный вопрос:
— Нужно встретиться с одним человеком — приехал из
другого города.
Пока я думаю, что бы еще такого сказать, к нам подходит
Сабина. Они пожимают друг другу руки, а я говорю:
— Д-деймен учится со мной в одной школе.
При одной только мысли о нем у меня потеют ладони, живот
сводит, и вообще, я ни о чем другом думать не в состоянии!
— Он недавно приехал из Нью-Мехико, — добавляю я в
надежде, что этой темы нам хватит, пока не подгонят машину.
— Где вы жили в Нью-Мехико? — спрашивает Сабина.
Она улыбается, и мне невольно приходит в голову: неужели на
нее он действует так же удивительно, как на меня?
Деймен улыбается в ответ:
— В Санта-Фе.
— О, там, говорят, чудесно! Я всегда мечтала там
побывать.
— Сабина — адвокат, она много работает, — поясняю
я, глядя в ту сторону, откуда должна появиться наша машина — уже вот-вот, через
десять секунд, через девять, восемь, семь…
— Мы собираемся домой, но вы, если хотите, можете к нам
присоединиться — мы будем очень рады, — приглашает Сабина.
Я смотрю на нее в панике. И как я не догадалась, что она это
скажет? Кошусь на Деймена, а про себя молюсь, чтобы он отказался.
Деймен говорит:
— Спасибо, но я должен вернуться — меня ждут.
Он показывает большим пальцем через плечо, и я натыкаюсь
взглядом на неописуемо роскошную рыжую девицу в чудовищно вызывающем черном
платье и в босоножках на высоком каблуке.
Девица улыбается мне, но улыбка у нее недобрая. Едва заметно
изгибаются розовые блестящие губы, а взгляд словно издалека, ничего в нем не
прочтешь. И в выражении лица, в чуть приподнятом подбородке — явная насмешка,
как будто при виде меня рядом с Дейменом можно только от души посмеяться.
Я оборачиваюсь к нему и вздрагиваю: оказывается, он стоит
так близко, и его влажные, чуть приоткрытые губы совсем рядом с моими… Он
проводит кончиками пальцев по моей шее и вдруг выхватывает у меня из-за уха
ярко-красный тюльпан.
В следующую секунду я уже стою одна, а он уходит в отель
вместе со своей знакомой.
Я смотрю на тюльпан, трогаю восковые алые лепестки. Откуда
он взялся? Тем более, что сейчас осень, а не весна.
И только позже, уже у себя в комнате, я вдруг вспоминаю, что
у рыжеволосой девицы тоже не было ауры.
* * *
Наверное, я очень крепко спала. В голове туман и муть, и я
даже не открываю глаз, услышав, что кто-то ходит по комнате.
— Райли, это ты? — сонно бормочу я.
Она не отвечает, и я понимаю, что она опять затеяла какую-то
каверзу. А я слишком устала, мне не до игр. Я хватаю вторую подушку и плюхаю ее
себе на голову.
Но мне все равно слышно, как она бродит вокруг.
— Слушай, Райли, пойми — у меня сил нет! Прости, если я
тебя обидела, просто я не могу все это обсуждать… — Я выглядываю из-под
подушки и одним глазом бросаю взгляд на будильник. — В три сорок пять
утра! Так что ты пока удались… ну, куда ты там обычно удаляешься, и приходи в
нормальное время, ладно? Можешь даже показаться мне в том платье, в котором я
ходила на вечер по случаю окончания восьмого класса, я и слова не скажу,
честное скаутское!
Беда в том, что, высказав все это, я окончательно
просыпаюсь. Со злостью отбрасываю подушку и мрачно смотрю на неясный силуэт,
развалившийся на моем стуле возле письменного стола. Что же это за важное дело
у нее такое, что до утра подождать нельзя?
— Ну, я же сказала — прости! Что еще ты от меня хочешь?
— Ты меня видишь? — спрашивает она, отталкиваясь
от стола.
— Конечно, вижу…
Я умолкаю на полуслове: голос-то — не ее.
Глава 8
Я вижу мертвых. Постоянно. Посреди улицы, на пляже, в
магазинах, в ресторане, в школе на переменке, в очереди на почте, около
врачебных кабинетов — только не у зубного. В отличие от тех призраков, которых
показывают в кино и по телевизору, они меня совсем не беспокоят, не пристают,
не просят о помощи и не останавливаются поболтать. Максимум — улыбаются и машут
рукой, если заметят, что я их увидела. Им нравится, когда их видят, как и
большинству людей.
Но голос, который раздался у меня в комнате, определенно
принадлежал не призраку. И не Райли. Это был голос Деймена.
Так что все это совершенно точно мне приснилось.
— Привет!
Он улыбается, усаживаясь на свое место рядом со мной. Звонок
только что прозвенел, но в классе мистера Робинса это все равно, что прийти до
начала урока.
Я киваю в ответ — надеюсь, что рассеянно и равнодушно. Лишь
бы он не догадался, что я уже вижу его во сне.
— Славная у тебя тетя. — Деймен смотрит на меня,
постукивая по парте шариковой ручкой.
Тук-тук. Тук-тук-тук. Жутко действует на нервы.
— Да, замечательная, — тихо отвечаю я, мысленно
проклиная мистера Робинса за то, что он опять задержался в учительском туалете.
Спрятал бы уже свою фляжку и шел работать!
— Я тоже не живу с родителями, — говорит Деймен.
От звука его голоса в комнате мгновенно наступает тишина.
Тишина у меня в мыслях, а он все крутит ручку, балансирует ею на кончике
пальца, и ведь не роняет.
Сжав губы, нащупываю плейер в потайном кармашке. Очень будет
невежливо, если я включу музыку и отгорожусь от Деймена?
А он прибавляет:
— Я официально освобожден от родительской опеки, живу
самостоятельно.
— Серьезно? — спрашиваю я, хоть и решила
разговаривать с ним как можно меньше. Просто я никогда еще не встречала
человека, которого освободили от родительской опеки, и всегда думала, что жить
одному, без родителей, ужасно одиноко. Правда, если посмотреть на его машину,
одежду и встречи с роскошными девушками по пятницам в модном ресторане, то
живется ему не так уж плохо.
Он кивает:
— Серьезно.
И стоит ему замолчать, как я начинаю слышать яростный шепот
Стейши и Хонор — они обзывают меня чокнутой и разными другими словами, еще
похуже.
