Райли, вернувшись, качает головой.
— Уф, все в порядке — наконец-то! Сначала она нос
надела, потом сняла, потом опять надела и стала изучать и зеркале свой профиль.
В результате все-таки снова сняла. Клянусь, я терпела из последних сил, так
хотелось сорвать с нее этот жуткий нос и выбросить в окошко!
Я замираю, затаив дыхание. Надеюсь, на самом деле Райли
этого не сделала? С нее станется.
Она плюхается на вертящийся стул около письменного стола и,
оттолкнувшись зеленым хвостовым плавником, начинает крутиться.
— Спокойно, не напрягайся так! Потом позвонил последний
гость, спрашивал, как до нас добраться, и она целый час распиналась, как ты
замечательно украсила дом, прямо не верится, что совсем одна трудилась, и так
далее, и тому подобное. — Райли хмурится, качая головой. — Хорошо
устроилась: мы обе работали, а хвалят тебя одну. — Сестра перестает
вращаться и долго оценивающе смотрит на меня. Наконец говорит: —
Мария-Антуанетта, значит. В жизни бы не догадалась. Вроде ты никогда особенно
не любила пирожных.
Я морщусь от досады,
— К твоему сведению, она не говорила этих дурацких слов
про пирожные. Бульварные газетенки пустили слух, только и всего.
Я говорю с сестрой, а сама не могу оторваться от зеркала: в
очередной раз подкрашиваю губы, поправляю парик… Надеюсь, он не свалится в
самый неожиданный момент. Вдруг я замечаю в зеркале отражение Райли. Что-то в
выражении ее лица заставляет меня обернуться к ней.
— Ау, ты как? Все в порядке?
Она зажмуривается, прикусив губу. Потом встряхивает головой
и произносит:
— Посмотреть только на нас с тобой! Ты нарядилась
трагической королевой-подростком, а я бы все на свете отдала, только чтобы
стать подростком!
Я хочу броситься к ней, обнять, а вместо этого бессильно
роняю руки. Я так привыкла постоянно болтать с сестрой — иногда просто забываю,
что на самом деле ее здесь нет. Нет ее больше в этом мире, никогда она но
вырастет, ей никогда не исполнится тринадцать. И тут я вспоминаю, что все это
случилось по моей вине, и мне становится в миллион раз хуже.
— Райли, я…
А она только мотает головой и взмахивает русалочьим хвостом.
— Ладно, проехали! — сестра с улыбкой воспаряет
над стулом. — Пора встречать гостей!
* * *
Хейвен привела с собой Эванджелину, ту самую
эмоционально-зависимую подругу-донора, тоже в наряде вампира — какой сюрприз! С
Майлзом пришел Эрик, его знакомый по театральной студии. Может, и симпатичный —
не разберешь под черной атласной маской и плащом Зорро.
— Поверить не могу, что ты не пригласила
Деймена! — выпаливает Хейвен, даже не поздоровавшись.
Она уже целую неделю на меня из-за этого злится.
Тяжко вздыхаю. Я устала оправдываться, объяснять то, что и
так ясно, в очередной раз напоминать, что Деймен сам от нас отказался. Он не
отходит от Стейши — и в столовой, и на уроках. Без конца достает для нее
розовые бутоны из самых неожиданных мест, и копия образа с картины «Женщина с
желтыми волосами» в его исполнении мало-помалу становится подозрительно похожей
на Стейшу.
И вообще — извините, но мне совсем не хочется обсуждать тот
факт, что, несмотря на красные тюльпаны, таинственную записку и
один-единственный интимный взгляд, скоро будет две недели, как он со мной не
разговаривает.
— Он все равно не пришел бы, — говорю я, надеясь,
что Хейвен не заметила предательской дрожи в голосе. — Наверняка он сейчас
где-нибудь празднует со Стейшей, или с той рыжей, или…
Обрываю фразу, качая головой.
— Погоди… с какой рыжей? У него еще и рыжая
есть? — прищуривается Хейвен.
Я пожимаю плечами. Говоря по правде, он может быть
практически с кем угодно. Я знаю одно: он не здесь, не со мной.
Хейвен оборачивается к Эванджелине.
— Такой парень, надо видеть! Красив, как кинозвезда,
сексуальный — как рок-звезда, и даже фокусы умеет показывать! —
мечтательно вздыхает моя подруга.
Эванджелина выгибает бровь.
— Кажется, он — галлюцинация. Такого совершенства не
бывает!
— А вот он — такой. Жаль, ты его сегодня не
увидишь. — Хейвен сурово смотрит на меня и теребит черную бархатку на
шее. — Но если когда-нибудь случайно его встретишь, не забывай,
пожалуйста, — он мой! Я его застолбила, когда мы с тобой еще даже знакомы
не были.
Я оглядываю Эванджелину: темная мутная аура, чулки в
сеточку, коротенькие черные мальчишеские шортики и сетчатый топ. Эта ради
подруги стесняться не станет…
— Хочешь, я тебе одолжу клыки и немножко искусственной
крови на шею — будешь тоже вампиркой, — предлагает Хейвен.
В голове у нее полная чехарда — она хочет остаться моей
подругой, но в то же время уверена, что я — ее враг.
Я качаю головой и веду девчонок в дом. Хоть бы они нашли
другую тему для разговора и позабыли про Деймена!
* * *
Сабина болтает с друзьями, Хейвен с Эванджелиной потягивают
напитки, Майлз танцует с Эриком. Райли балуется с кнутом Эрика — дергает кончик
туда-сюда, то вверх, то вниз, и смотрит: заметил ли кто? Я только собираюсь
дать ей знак, чтобы прекратила, если не хочет, чтобы ее отсюда выгнали, как
вдруг раздается звонок в дверь. Все наперегонки бросаются открывать.
Я успеваю первой, но тут же забываю порадоваться победе,
потому что на пороге стоит Деймен. В одной руке — букет цветов, в другой —
шляпа с золотым галуном, волосы собраны в хвост, вместо обычной стильной черной
одежды — белая рубашка в кружевах, камзол с золотыми пуговицами, короткие…
панталоны, иначе не скажешь, а к ним — обтягивающие чулки и остроносые черные
башмаки. Я успеваю подумать: «Вот Майлз обзавидуется», — и тут до меня доходит,
кем одет Деймен. Сердце делает перебой.
— Граф Ферзен, — шепчу я, с трудом шевеля губами.
— Мари… — Он улыбается и отвешивает изящный
циклон.
— Как же так… Это же был секрет… И я тебя даже не
приглашала…
Я заглядываю ему через плечо, ожидая увидеть там Стейшу,
рыжую красотку или кого угодно другого. Я же знаю, не мог он прийти специально
ради меня!
А он с улыбкой протягивает мне цветы.
— Значит, это счастливое совпадение!
Кое-как проглотив комок в горле, я поворачиваюсь на каблуках
и веду Деймена в дом, в небольшую комнату позади столовой и гостиной. Щеки у
меня горят, а сердце колотится так сильно, что я боюсь, как бы оно не выскочило
из груди. Я не понимаю и все пытаюсь найти логическое объяснение: как
случилось, что Деймен явился ко мне на праздник в костюме, парном моему?
— О боже, Деймен пришел! — пищит Хейвен,
размачивая руками и вся сияя — насколько может сиять лицо вампирши, густо
напудренное, клыкастое и основательно измазанное кровью.
