Впрочем, дальнейшее я знаю понаслышке. После аварии
отчетливо помню только одно: как я умерла.
У меня случилась, что называется, «клиническая смерть».
Только, можете мне поверить, никакая она не клиническая — самая что ни на есть
настоящая. Вот только что мы с сестрой сидели на заднем сиденье папиного
компактного внедорожника, голова Лютика лежала у Райли на коленях, хвост собаки
мягко постукивал меня по ноге, а в следующий миг, хоп — надулись воздушные
подушки, машина — всмятку, а я смотрю на все это со стороны.
Смотрю я, значит, на все это безобразие — осколки стекла,
искореженные дверцы, передний бампер стиснул сосенку в смертельном объятии — и
понять не могу, что же такое произошло, а сама молюсь: хоть бы наши были живы,
успели выбраться, как и я. Тут слышу знакомый лай, оборачиваюсь и вижу: они все
бредут куда-то но дорожке, а Лютик, виляя хвостом, скачет впереди.
Я за ними пошла. Поначалу бегом — все старалась догнать, а
потом приотстала: захотелось прогуляться по огромному душистому лугу, где
деревья словно пульсируют, а цветы трепещут. Только глаза пришлось зажмурить, а
то вокруг все расплывалось в сияющей бликами и отсветами дымке.
Я все говорила себе: совсем чуть-чуть погуляю и побегу за
ними. А оглянулась — только и успела увидеть, как они улыбаются мне и машут руками,
а потом шагнули на мост и вмиг исчезли.
Как я перепугалась! Кидаюсь туда, сюда — а вокруг все
одинаковое: белое, теплое, сияющее, мерцающее… Вечный прекрасный дурацкий
туман. Я упала на землю, меня колотил озноб, я вся дергалась, корчилась,
плакала, кричала, ругалась, умоляла, обещая невесть что, хоть и знала, что
никогда ничего не смогу исполнить.
А потом вдруг слышу, кто-то говорит:
— Эвер? Тебя так зовут? Открой глаза и посмотри на
меня.
И тут я выплыла на поверхность. Назад, туда, где только
боль, и горе, и что-то мокрое и горячее на лбу. Я уставилась на склонившегося
надо мной парня, прямо в его темные глаза, и прошептала:
— Я — Эвер…
И опять потеряла сознание.
Глава 2
За пару секунд до того как мистер Робинс войдет в класс, я
сбрасываю с головы капюшон, выключаю плейер и делаю вид, что читаю книгу. Даже
глаз не поднимаю, когда учитель говорит:
— Ребята, это Деймен Августо. Он приехал к нам из
Нью-Мехико. Так, Деймен, садись на свободное место — вот там, в заднем ряду,
рядом с Эвер. Будете вместе заниматься по ее книге, пока у тебя нет своего
экземпляра.
Деймен — роскошный парень. Я это знаю, хоть и не поднимаю
глаз. Он идет ко мне, а я уткнулась в книгу. Я и так слишком много всего знаю о
своих одноклассниках. Лишняя минута неведения — истинное счастье.
Но если верить сокровенным мыслям Стейши Миллер, которая
сидит на два ряда впереди, «Деймен Августо — офигительный красавец».
Хонор, лучшая подруга Стейши, совершенно с ней согласна.
Также и приятель Хонор по имени Крейг — но тут уже совсем другая
история.
— Привет!
Деймен устраивается на соседнем стуле, сбросив с него мой
рюкзак — тот с глухим стуком падает на пол.
Я киваю, упорно отказываясь поднять глаза выше его черных
байкерских сапог. Обувка явно эксклюзивная — не из тех, что носят обыкновенные
байкеры. Совсем не на месте среди разноцветных шлепанцев, которые топчут
школьный пол, покрытый зеленым ковролином.
Мистер Робинс предлагает раскрыть книги на странице сто
тридцать три. Деймен тут же наклоняется ко мне.
— Поделишься?
Я не отвечаю. От его близости мне не по себе, и все-таки я
подталкиваю к нему книгу, так что она почти свисает с края парты. А Деймен
двигается ближе вместе со стулом, сокращая расстояние между нами. Я отползаю на
самый краешек сиденья и натягиваю на голову капюшон.
Деймен тихонько смеется. Понятия не имею, что это должно
значить — я ведь так и не посмотрела ему в лицо. Знаю только, что смех его
звучит легко и небрежно, но словно с каким-то подтекстом.
Сгибаюсь еще ниже, подперев ладонью щеку и неотрывно
уставившись на наручные часы. Старательно игнорирую испепеляющие взгляды и
критические комментарии одноклассников. Примерно такие: «Бедный новенький,
такой потрясающий красавец, а вынужден сидеть с этой психопаткой!» Мысли в
таком духе излучают Стейша, Хонор, Крейг — да все практически.
Правда, кроме мистера Робинса. Он, как и я, пламенно мечтает
о том, чтобы урок поскорее закончился.
* * *
В столовой за ланчем только и разговоров, что о Деймене.
«Видела новенького, Деймена? — Такой парень! —
Такой сексуальный! — Я слышала, он из Мехико. — Нет, кажется, из
Испании… — Неважно — в общем, откуда-то из-за границы… Обязательно
приглашу его на Зимний бал… — Ты что, вы даже еще не знакомы! — Не
беспокойся, познакомимся…»
— Боже мой! Ты видела новенького, Деймена? —
Хейвен садится рядом со мной.
Отросшая челка закрывает ей глаза, острые прядки достают
почти до ярко-красных губ.
— Ох, сил нет, и ты о том же!
Я мотаю головой и впиваюсь зубами в яблоко.
— Ты бы так не говорила, если б по-настоящему его
разглядела.
Хейвен вытаскивает ванильный кекс из розовой картонной
коробочки и, как обычно, принимается слизывать глазурь — а ведь по костюму
можно было бы подумать, что она регулярно завтракает человечьей кровью, а не
маленькими сладкими кексиками.
— Девчонки, вы про Деймена? — шепчет Майлз,
присаживаясь к нам и кладя локти на стол.
Его карие глаза смотрят то на меня, то на Хейвен, а круглая
детская рожица расплывается в улыбке.
— Шикарный парень! Сапоги видели? Прямо из журнала
«Вог»! Предложу-ка я ему стать моим бойфрендом.
Хейвен щурит желтые глаза.
— Опоздал! Я его уже застолбила.
— Ну, извини! Я думал, ты общаешься только с
готами, — хмыкает Майлз, разворачивая сэндвич.
Хейвен смеется.
— Можно и с не-готами, если они такие красавцы. Ох, до
чего хорош! — Она качает головой, сердясь, что я не могу разделить ее
восторгов. — Просто… просто огонь!
— Ты его еще не видела? — изумляется Майлз.
Я смотрю в стол. Может, соврать? Они так ко мне прицепились,
что ничего другого не остается. Только… не могу я врать. Им — не могу. Хейвен и
Майлз — мои лучшие друзья. Единственные друзья. А у меня и без того слишком
много секретов.
В конце концов я говорю:
— Мы сидели с ним за одной партой на литературе.
Пришлось заниматься по одной книжке. Но я его толком не рассмотрела.
— Пришлось?! — Хейвен отбрасывает со лба челку,
чтобы не мешала глядеть на ненормальную, посмевшую такое ляпнуть. — Ужас
какой, бедняжка ты моя! — Хейвен вздыхает и закатывает глаза. — Да ты
просто не ценишь своего счастья!
