Он отстраняется, чтобы заглянуть мне в глаза, но я
зажмуриваюсь, хватаю Деймена за воротник, тяну к себе…
Вдруг раздается голос Хейвен:
— Я тебя везде ищу. Могла бы догадаться, что ты здесь
прячешься.
Я в ужасе отшатываюсь. Застигли! А я только что клялась и
божилась, что он мне совсем не нравится…
— Мы просто…
Хейвен останавливает меня, подняв руку.
— Не надо подробностей. Я всего лишь хотела сказать,
что мы с Эванджелиной уходим.
— Уже? — спрашиваю я.
Сколько же времени мы здесь пробыли?
— Да, тут моя подруга зашла, Трина, она нас пригласила
в другое место праздновать. Вы тоже можете с нами пойти — хотя вы, кажется, и
так нашли, чем заняться, — хмыкает Хейвен.
— Трина? — переспрашивает Деймен.
Он вскакивает так стремительно, что его силуэт размывается.
— Ты ее знаешь? — удивляется Хейвен, но Деймен уже
исчез.
Мы бежим за ним.
Я изо всех сил стараюсь догнать Хейвен, что-то объяснить,
наконец хватаю ее за плечо — и на меня обрушивается такая темная, ошеломляющая
злость и такое беспросветное отчаяние, что слова застревают в горле.
Хейвен вырывается и, оглянувшись, говорит:
— Я же сказала, не умеешь ты врать.
И бежит дальше.
Вздохнув, бегу за ней через кухню, через кабинет, к входной
двери, не отрывая взгляда от затылка Деймена. А он двигается так легко и
уверенно, словно точно знает, куда надо идти. Выбегаю в прихожую и застываю
столбом, увидев их обоих вместе. Он — во всем великолепии восемнадцатого века,
она — в костюме Марии-Антуанетты, таком пышном, таком изысканном, что я рядом с
ней выгляжу замарашкой.
— Ты, должно быть… — Она задирает подбородок, а ее
глаза смотрят на меня в упор — два сверкающих темных изумруда.
— Эвер, — еле выговариваю я, а сама разглядываю
белокурый парик, безупречную кожу кремового оттенки, нитку жемчуга на шее.
Идеально розовые губы приоткрываются, показывая зубки, такие ослепительно
белые, что кажутся ненастоящими.
Я оборачиваюсь к Деймену — может быть, он сумеет объяснить,
как рыжая красавица из отеля «Сент-Реджис» оказалась в моей прихожей. Но он
слишком занят — смотрит на нее так пристально, что, наверное, совсем забыл о
моем существовании.
— Что ты здесь делаешь? — спрашивает он почти
шепотом.
Она улыбается.
— Меня пригласила Хейвен.
Я перевожу взгляд с нее на Деймена, и все во мне леденеет от
ужаса.
— Как вы познакомились? — спрашиваю я.
Деймен словно преобразился, стал холодным и далеким — темная
туча там, где было солнце.
— Я встретила ее в «Ноктюрне», — отвечает Трина,
глядя мне в лицо. — Сейчас как раз туда направляемся. Надеюсь, ты не в
обиде за то, что я похищаю твою подругу?
Я прищуриваю глаза и пытаюсь ее прочитать, не обращая
внимания на то, как колет в сердце и сводит живот. Но добраться до ее мыслей
невозможно. Они полностью заблокированы, и ауры у нее нет.
— Ах, какая я глупенькая! Ты, конечно, имела в виду
меня и Деймена?
Она смеется, неторопливо осматривает мой костюм и снова
встречается со мной взглядом. Я молчу, и тогда она кивает.
— Мы с ним познакомились в Нью-Мехико.
Вот только в тот самый миг, когда она произносит
«Нью-Мехико», Деймен говорит: «В Новом Орлеане». Трина смеется, но смех не
отражается в глазах.
— Скажем просто — мы с ним давно знакомы.
Она кивает и, протянув руку, трогает мой рукав. Ее пальцы
проходятся по краю, обшитому бисером, и соскальзывают на мое запястье.
— Прелестное платье, — говорит она, крепко стиснув
мою руку. — Ты сама его сшила?
Я выдергиваю руку — не потому, что она явно надо мной
насмехается, а из-за ледяного холода, который идет от ее пальцев. Холодные
острые ногти царапают кожу, и у меня мороз растекается по телу.
— Правда, она потрясающая? — спрашивает Хейвен,
глядя на Трину с восторгом, который обычно она приберегает для вампиров,
готических рок-музыкантов и Деймена.
Эванджелина, стоя рядом, корчит гримаску и смотрит на часы.
— Нам пора, иначе в «Ноктюрн» до полуночи не
успеем, — говорит она.
— Присоединяйтесь к нам, — улыбается Трина. —
Как раз поместитесь в машине.
Я оглядываюсь на Хейвен и ясно слышу ее мысли: «Скажи „нет“,
скажи „нет“, ну, пожалуйста!»
Трина смотрит на Деймена, на меня и произносит нараспев:
— Шофер ждет.
Я оборачиваюсь к Деймену, и у меня сжимается сердце — он
явно не знает, на что решиться. Кашлянув, заставляю себя ответить:
— Поезжайте, если хотите. А я должна остаться. Не могу
же я бросить гостей.
И я смеюсь, легко и беззаботно, а на самом деле задыхаюсь от
боли.
Трина глядит на нас, приподняв брови, с надменным лицом, и
почти не выдает своего изумления, когда Деймен, покачав головой, берет меня за
руку. Меня, а не ее.
— Приятно было познакомиться, Эвер, — говорит мне
Трина, усаживаясь в лимузин. — Впрочем, не сомневаюсь, мы еще встретимся.
Я провожаю машину взглядом, потом оборачиваюсь к Деймену.
— Кого еще мне ждать? Стейшу, Хонор и Крейга?
Тут же мне становится стыдно. Что же я за убогое, ревнивое
создание? Можно подумать, я раньше не знала, что Деймен меняет партнеров как
перчатки. Чему я удивляюсь?
Просто сегодня настала моя очередь. Только и всего.
— Эвер… — Он проводит большим пальцем по моей
щеке.
Я делаю движение — высвободиться, потому что не желаю
слушать его оправданий, и тут он шепчет, глядя мне в глаза:
— Кажется, мне тоже нужно уйти.
Я смотрю на него и умом понимаю правду, которую не хочет
принимать сердце. Ясно же, что он не договорил: «…мне нужно уйти и догнать ее».
— Отлично. Спасибо, что зашел, — произношу я
тоном, каким могла бы говорить не потенциальная подружка, а какая-нибудь
официантка после долгого трудового дня.
А Деймен только улыбается и, выдернув у меня из прически
перо, щекочет мне этим пером шею, потом легонько стукает по носу и говорит:
— Возьму на память?
Я даже не успеваю ответить — он уже в машине, и машина
мчится прочь.
Я оседаю на ступеньку лестницы и хватаюсь за голову, сбив на
сторону парик. Больше всего на свете мне хочется исчезнуть, вернуться в прошлое
и все начать сначала. Зря я позволила ему меня поцеловать. Вообще не надо было
пускать его в дом…
