— Ну, что, нравятся тебе скачки? — спрашивает
Деймен, взяв меня под руку и направляясь к выходу.
— Да-а, теперь я понимаю, почему тебя не тянет в школу.
Никакого сравнения, правда? — смеюсь я.
Я все еще как пьяная от выигрыша. Наконец-то я нашла
выгодное применение своему «дару»!
— Пойдем, я хочу купить тебе что-нибудь в честь
выигрыша, — говорит Деймен, направляя меня к магазинчику сувениров.
— Да нет, не нужно… — начинаю я.
Но он сжимает мою руку и шепчет прямо в ухо:
— Я настаиваю! Мне это, вроде бы, по средствам. Но есть
одно условие.
Я вопросительно смотрю на Деймена.
Он смеется.
— Никаких свитеров с капюшонами! Что угодно другое —
пожалуйста, только скажи.
В магазинчике я дурачусь, требую то жокейскую шапочку, то
статуэтку лошади, то громадную бронзовую подкову — повесить на стенку. В конце
концов мы купили серебряный браслет-подковку — но только после того как я
убедилась, что блестящие камушки в нем действительно хрустальные, а не
настоящие бриллианты. Это было бы уже слишком, сколько бы там денег Деймен ни
выиграл.
— Теперь ты точно не забудешь сегодняшний день, —
говорит Деймен, застегивая браслет на моей руке, пока мы ждем, когда подгонят
машину.
— Как я могу забыть? — спрашиваю я, любуясь
украшением
Деймен только пожимает плечами, усаживаясь на водительское
место, и взгляд у него вдруг становится такой тоскливый, такой
потерянный… Это — единственная подробность сегодняшнего дня, которую мне
действительно не хочется потом вспоминать.
К сожалению, обратный путь промелькнул еще быстрее, чем
дорога на ипподром. Деймен останавливает машину около моего дома, и я вдруг
понимаю, что мне ужасно не хочется, чтобы день закончился.
Деймен показывает мне циферблат на приборной доске.
— Видишь — полуночи еще нет, как и было обещано.
Он наклоняется и целует меня, а я отвечаю на поцелуй с таким
жаром, что чуть ли не втаскиваю Деймена на свое сиденье..
— Можно мне зайти? — шепотом спрашивает он. Его
губы искушающе касаются моего уха, переходят на шею и дальше, вдоль ключицы,
А я, сама себя удивив, отталкиваю его и качаю головой. Не
только потому, что Сабина уже дома и мне еще нужно делать уроки, а потому что
пора, наконец, проявить гордость. Сколько можно во всем ему поддаваться?
— Встретимся в школе! — Я выскакиваю из машины,
пока он не уговорил меня передумать. — Если ты еще помнишь — Бей-Вью,
школа такая, ты когда-то там учился.
Деймен отводит глаза и вздыхает.
— Неужели ты собрался и завтра прогуливать? Опять?!
— В школе такая скука! Не понимаю, как ты выдерживаешь.
— Не понимаешь? — Оглянувшись на дом, я вижу, как
Сабина выглядывает в щелочку между занавесками и тут же снова прячется. —
Да, наверное, так же, как ты и раньше это делал. Встаешь, понимаешь ли, утром,
одеваешься и идешь в школу, только и всего. Иногда удается даже что-нибудь
новое узнать — если, конечно, слушать на уроках.
Едва эти слова вылетели из моего рта, я понимаю, что все —
сплошное вранье. Если честно, я за весь год ничего нового в школе не выучила.
Трудно чему-нибудь научиться, если все и так уже знаешь. Хотя об этом я Деймену
не скажу.
— Должен же быть какой-нибудь другой способ,
получше, — стонет он, с мольбой глядя на меня.
— Знаешь, на минуточку, прогуливать уроки — не лучший
способ. По крайней мере, если ты хочешь поступить в колледж и обеспечить себе
нормальное будущее.
И снова ложь. Всего несколько таких вот дней на ипподроме —
и будущее обеспечено, да еще как! Более чем нормально.
Деймен опять смеется.
— Ладно, будь по-твоему! На какое-то время. До завтра,
Эвер!
Не успела я еще войти в дом, а он уже уехал.
Глава 20
На следующее утро я собираюсь в школу, а Райли сидит на
туалетном столике в костюме Чудо-женщины и выбалтывает секреты разных
знаменитостей. Ей надоело наблюдать за причудами бывших друзей и соседей, и вот
она обратила взор на Голливуд. А уж грязные подробности личной жизни звезд она
раскапывает куда ловчее, чем любая бульварная газетенка. Я только и делаю, что
ахаю.
— Да ты что! Не может быть! Майлз в обморок упадет,
когда услышит!
— Ты себе не представляешь! — Райли встряхивает
головой, так что черные кудряшки разлетаются в разные стороны. Моя
сестренка принимает вид искушенной светской дамы, много повидавшей в жизни —
слишком даже много. — Там все напоказ, все для виду. Нет, серьезно! Одна
большая иллюзия. Такая же неправда, как и в кино, которое они снимают. И как же
они стараются, чтобы сохранить в тайне свои маленькие… тайны.
— А за кем еще ты подглядывала? — жадно спрашиваю
я.
Как же мне самой-то в голову не пришло? Надо попробовать
подключиться к их энергетике, когда смотрю телевизор или перелистываю журнал.
— Скажи, а вот…
Я только собралась расспросить, соответствуют ли
действительности последние сплетни о моей любимой актрисе, как в комнату
заглядывает Сабина.
— О чем ты хотела спросить?
Я оглядываюсь на сестру — та согнулась пополам от хохота.
Кашлянув, я произношу:
— Да так, ничего. Я ничего не говорила.
Сабина странно смотрит на меня.
— Молодец, Эвер! Оч-чень убедительно! — Райли
мотает головой.
— Тебе что-то нужно? — Я решительно отворачиваюсь
от Райли, сосредоточившись на том, для чего Сабина ко мне пришла.
Ее зовут погостить на уик-энд, и она не знает, как мне об
этом сказать.
Сабина входит в комнату. Держит спину слишком прямо, походка
деревянная. Сделав глубокий вдох, Сабина присаживается на краешек кровати,
нервно выдергивает ниточку из синего хлопчатобумажного покрывала. Мучительно
подбирает слова.
— Джефф пригласил меня на выходные. — Она сдвигает
брови. — Но я хотела сначала узнать — ты не возражаешь?
— Кто это — Джефф? — спрашиваю я, вдевая в уши
сережки.
Я-то уже знаю, но все-таки лучше спросить.
— Вы виделись тогда, на празднике. Он был в костюме
Франкенштейна.
В мозгу Сабины клубится вина. Ей кажется, что она —
невнимательный опекун и подает мне плохой пример. Правда, на ауре все это не
отражается — она такая радостно-розовая.
Я заталкиваю книжки в сумку, тяну время и решаю, как быть. С
одной стороны, Джефф — не такой человек, каким она его считает. Совсем даже не
такой. Правда, насколько я вижу, она ему действительно нравится, и ничего
плохого он ей не сделает. А я так давно не видела Сабину счастливой… Духу не
хватает сказать ей правду. Да и как такое скажешь?
