— Я проснулась! — говорю я, запихивая бутылку под
подушку, и бросаюсь обнимать Сабину. Хочу узнать, произойдет ли обмен энергией.
Нет, ничего! О, радость! О, ликование!
— Какой сегодня день чудесный, правда?
Я улыбаюсь непослушными губами.
Сабина смотрит в окно.
— Если ты так считаешь…
За окном серое, пасмурное небо, накрапывает дождь. Но я-то
говорила не о погоде, а о том, что чувствую я. Новая я. Новая, прекрасная я без
всяких паранормальных способностей!
— Напоминает мне о доме.
Пожимаю плечами, сбрасываю халат и иду в душ.
***
Забравшись в машину, Майлз окидывает меня взглядом и
говорит:
— Какого?..
Я скашиваю глаза на свой пуловер, джинсовую мини-юбочку и
туфельки-балетки — обломки прошлой жизни, которые сберегла Сабина, — и
улыбаюсь.
— Извини, но я не сажусь в машину к незнакомым, —
говорит Майлз и берется за ручку двери, как будто хочет вылезти.
— Это правда я! Ей-богу, чтоб мне… в общем, это точно
я. И закрой уже дверцу, а то еще выпадешь, и мы опоздаем.
— Ничего не понимаю, — говорит Майлз, хлопая
глазами. — В смысле, когда это случилось? Как это случилось? Еще вчера ты
ходила, можно сказать, в парандже, а сегодня выглядишь так, словно ограбила
платяной шкаф Пэрис Хилтон!
Я смотрю на него.
— Только у тебя больше вкуса, гораздо больше!
Улыбаюсь и жму на газ. Колеса скользят на мокрой мостовой,
машину заносит, Майлз вопит, и я сбавляю скорость, вспомнив, что мой внутренний
радар отключен.
— Серьезно, Эвер, ты что, все еще пьяная?
— Нет! — отвечаю я, слишком уж поспешно. —
просто я, понимаешь ли, решила выйти из своей скорлупы. Может, буду немного…
стесняться поначалу… первые несколько месяцев. — Я смеюсь. — Но
поверь, это действительно я — настоящая.
Я киваю, надеясь, что Майлз и впрямь поверит.
— Ты хоть понимаешь, что выбрала самый мокрый, гнусный,
самый унылый день в году, чтобы вылезти из скорлупы?
Мы въезжаем на автостоянку, и я говорю, качая головой:
— Ты себе не представляешь, Майлз, какой сегодня
чудесный день. Напоминает мне о доме.
Ставлю машину на первое же свободное место, и мы бежим к
воротам, разбрызгивая воду из луж и прикрываясь от дождя рюкзаками вместо
зонтиков. Хейвен трясется от холода, прячась от дождя под карнизом, а мне
хочется запрыгать от радости: у нее нет ауры!
Увидев меня, она выпучивает глаза.
— Какого?..
— Ребята, вы совсем не умеете заканчивать
предложения! — смеюсь я.
— Нет, серьезно, кто ты? — спрашивает Хейвен, все
еще не опомнившись от удивления.
Майлз, хохоча во все горло, обнимает нас обеих за плечи и
ведет к дверям школы.
— Не обращай внимания на эту мисс Орегон! Она считает,
что сегодня чудесная погода.
Войдя в класс английского, я вздыхаю с облегчением: я больше
не вижу и не слышу ничего лишнего. Стейша и Хонор перешептываются, косясь на
мою одежду, туфли, прическу и даже макияж. Я дергаю плечом и продолжаю
заниматься своими делами. Конечно, ничего хорошего они обо мне не говорят, но я
больше не слышу их реплик, и это все меняет. Я снова ловлю на себе их взгляды,
улыбаюсь и машу рукой: от неожиданности они даже отворачиваются.
Увы, к третьему уроку — химии — алкогольные пары почти
полностью выветриваются из головы. Им на смену приходит очередной шквал
видений, ярких цветовых пятен и звуков, которые грозят окончательно меня
доконать.
Я поднимаю руку, прошу разрешения выйти из класса и едва
успеваю выскочить за дверь, как мне становится совсем плохо.
Еле-еле доползаю до своего шкафчика и с трудом пытаюсь
вспомнить код.
Как там было… 24-18-12-3? Или 12-18-3-24?
Голова разрывается от боли, в глазах слезы. Ах да, 18-3-24-12.
Роюсь в учебниках и тетрадках, все летит на пол, но я не обращаю внимания. Мне
бы только добраться до спрятанной в глубине бутылки, якобы с минеральной водой.
Она принесет желанное облегчение.
Отвинчиваю крышечку и, запрокинув голову, делаю долгий глоток.
За ним еще, и еще, и еще. Теперь, может, удастся продержаться до большой
перемены. Еще один глоточек на прощание, и…
— Улыбочку! Нет? Ну ничего, все равно фотка хорошая
выйдет.
Я с ужасом смотрю на Стейшу с фотоаппаратом в руках — на
экранчике ясно видно, как я глушу водку.
— Кто бы мог подумать, что ты так фотогенична? Ну да,
нечасто выпадает случай наблюдать тебя без капюшона!
Она улыбается, ощупывая меня взглядом от туфель до челки.
Я смотрю на нее — хоть мои особые способности убиты водкой,
намерения Стейши и без того понятны.
— Кому бы это отправить для начала? Твоей
мамочке? — Она высоко поднимает брови и с притворным ужасом прикрывает
ладонью рот. — Ах, прости, я хотела сказать: твоей тете? Или, может,
кому-нибудь из учителей? Или, может, всем учителям? Нет? Пожалуй, ты права —
эти снимки лучше сразу передать директору. Как говорится, быстро и надежно.
— Это минеральная вода.
Я наклоняюсь, подбираю книги с пола и заталкиваю их в
шкафчик, стараясь держаться как ни в чем не бывало. Стейша чует страх не хуже
полицейской овчарки.
— Подумаешь, фотография, как я пью минералку, большое
дело.
— Минеральная вода! — хохочет Стейша. —
Точно, точно. И главное, как оригинально! Можно подумать, раньше никто и
никогда не догадывался налить водку и бутылку из-под минеральной воды. Ты
первая! Каюк тебе, Эвер. Один простой анализ, подуешь в трубочку — и прощай,
школа Бей-Вью, здравствуй, спецакадемия для пьянчуг и неудачников!
Я смотрю на нее — вот она стоит передо мной, такая
уверенная, такая самодовольная, и я знаю, что у нее есть для этого все
основания. Она поймала меня с поличным. Даже если улика на первый взгляд
кажется притянутой за уши, мы обе прекрасно понимаем, что это не так.
— Что тебе надо? — шепотом спрашиваю я.
Всему на свете есть цена, надо только найти ее для каждого
конкретного человека. Я не сомневаюсь в этом ни на минуту — за прошедший год я
достаточно наслушалась разных мыслей.
— Ну, для начала, хотелось бы, чтобы ты перестала меня
доставать, — отвечает Стейша, скрестив руки на груди и уютно пристроив
вещественное доказательство под мышкой.
— Так ведь я тебя не достаю, — слегка невнятно
выговариваю я. — Наоборот, ты меня достаешь.
— Ничего подобного! — Она оглядывает меня с
презрительной улыбкой. — Смотреть на тебя изо дня в день — знаешь,
как это достает?
