Она легко коснулась ладонью плеча Реми, погладила его по затылку и поцеловала в ухо, после чего обошла разделявший их огромный круглый стол. Чтобы она могла сесть, юноше за соседним столом пришлось передвинуть свой стул. Круглый стол шатался. Реми сидел дальше от нее, чем посетители за соседними столами. Из динамиков, спрятанных под элементами декора, лилось нечто невообразимо тошнотворное — ремикс шлягера восьмидесятых, под звуки которого она танцевала со своими первыми ухажерами. Решительно, этот ресторан внушал ей все большее отвращение.
— Ну, как тебе тут? — спросил он.
— Обалденно, — ответила она, протягивая ему руку и сплетая его пальцы со своими. — Не говоря уж о том, что я умираю с голоду и хочу тебя.
Он заозирался по сторонам — не слышал ли кто ее слов, и она тихонько засмеялась, зачарованная скромностью тридцатидвухлетнего мужика.
Реми был женат, и уже вторым браком. Его жене было тридцать лет. От первого брака у него было двое детей — мальчик восьми и девочка шести лет; вторая жена родила ему сына, которому недавно исполнилось два года. В следующем месяце они должны были оформить развод.
Семейная жизнь Реми дала трещину сразу после рождения ребенка, задолго до того, как он встретил Мириам. Несмотря на это, она чувствовала себя последней негодяйкой, хотя сознание того, что он предпочел ее женщине на десять лет моложе, наполняло ее гордостью.
Реми занимал важный пост в Министерстве культуры. Они с Мириам познакомились во время осмотра дома — престижного особняка, в который он, пользуясь налоговыми послаблениями закона Мальро, собирался вложить свои средства. Фирма Мириам сотрудничала с финансовым консультантом, специализировавшимся на инвестициях в недвижимость, обеспечивающих налоговые послабления.
Мириам, изучившая все документы, знала, что Реми и его супруга поженились без брачного контракта (из чего вытекало, что их общей собственностью являлось только совместно приобретенное имущество), и удивлялась сама себе: с чего это она старается укрепить их брак с помощью финансовых операций, если страстно мечтает, чтобы они поскорее расстались. Как бы там ни было, жена Реми выставила его из дому, и последние два месяца он жил в отеле.
Реми вытянул свои длинные ноги.
— Я тоже тебя хочу, — прошептал он, ногой поглаживая ее щиколотку.
— Пошли отсюда? — предложила она.
— Я уже заказал тебе шампанское. Если хочешь, потом уйдем.
— Нет, ты прав. Надо что-нибудь съесть. У меня с утра маковой росинки во рту не было. Здесь не очень медленно обслуживают?
— Довольно медленно, — ответил он.
— Ты часто сюда ходишь?
— Нет. Иногда вожу зарубежных коллег. Им нравится. Парижский дух, модное местечко…
Она скорчила рожицу.
— Ну, извини, — сказал он. — Я попросил секретаршу забронировать мне столик для делового ужина с коллегой из провинции, вот она и расстаралась. Пора отучаться врать.
К себе в отель он ее пригласить не мог — опасался, что выследит жена, заинтересованная в том, чтобы получить при разводе компенсацию побольше.
Мириам повезла его к себе. По дороге она без конца петляла, а он с риском свернуть шею крутил головой, высматривая возможный «хвост». Она даже поставила машину на частную парковку с двойными воротами — хорошо, что помнила код.
Они сразу легли в постель. Еще в начале их связи Мириам поняла, что, если хочет чего-то новенького, должна проявлять изобретательность. У него с эротическим воображением дело обстояло неважно. Она догадывалась, что он воспитывался в буржуазной, если не в религиозной семье, что мешало ему дать волю собственным фантазиям; со своей стороны, она недостаточно хорошо его знала, чтобы взять на себя инициативу, способную шокировать его смелостью, и потому их первые опыты слегка разочаровали ее. Впрочем, это было не страшно. У них впереди много времени, чтобы ближе узнать друг друга. Отчасти в этом тоже был свой шарм. А уж шарма ему было не занимать. Он отличался острым умом, а его чувство юмора, граничившее с цинизмом, веселило ее, хотя порой почти злило. Он ко всему относился наплевательски — кроме своей работы и их романа.
У него было стройное тело теннисиста и до странности безволосая кожа. В нем было что-то от патриция и вместе с тем угадывалась какая-то глубоко запрятанная слабость, которая ее возбуждала.
Во многих отношениях он являл собой прямую противоположность Мартену, и она не раз задавалась вопросом, не это ли и притягивает ее. В общении с ним ее не покидало ощущение, что она исследует чужую, экзотическую территорию. В ее жизни было не так много мужчин, но с каждым ее связывала целая история. Первый любовник появился у нее в пятнадцать лет; когда ей исполнилось восемнадцать, они поженились, а еще через десять — развелись. В этом браке она родила дочку, умершую в младенчестве, и с тех пор решила, что больше детей у нее не будет.
С Мартеном — как впоследствии и с Реми — она познакомилась по работе, в рамках расследования серии ограблений, совершавшихся почти исключительно в домах, продажей которых занималось агентство Мириам, где она тогда была рядовой сотрудницей.
Он долго и подробно допрашивал ее, очевидно подозревая в причастности к преступлениям. Спустя какое-то время они снова встретились, на сей раз случайно, и она поинтересовалась, поймал ли он грабителей. Да, в конце концов жандармы их арестовали, сказал он, хотя сам давно уже не занимался этим делом. Он сменил место работы и теперь трудился в уголовном розыске. Ей захотелось продолжить разговор; ему, как она догадалась, — тоже.
Он рассказал, что недавно потерял жену, погибшую в автокатастрофе, что долго сомневался, стоит ли принимать предложение о новом назначении, потому что оно означало, что работы и ответственности станет больше, а ему надо было заботиться о дочери.
Еще он сказал, что подыскивает себе квартиру. Ему казалось, что смена обстановки пойдет ему на пользу. Дочь страшно тосковала по матери, целыми днями сидела без дела и только перекладывала с места на место принадлежавшие покойной вещи.
Она предложила Мартену помощь и нашла ему идеальную квартиру, куда он, несмотря на рыдания и сердитое упрямство маленькой Изабель, вскоре и переехал.
В благодарность он преподнес ей ящик шампанского и огромный букет цветов. Эти дары особенно тронули ее, потому что она знала, что зарабатывает он гораздо меньше, чем она сама.
У них вошло в привычку встречаться, и эти встречи становились все более частыми, пока они вдруг не поняли, что уже не могут обходиться друг без друга.
Она познакомилась с Изабель и полюбила ее как родную дочь. Даже развод не сумел разрушить эту любовь. Редкий день проходил у нее без того, чтобы не поболтать с Изабель по телефону.
Даже сейчас, когда у нее появился Реми и она предполагала, что ему предстоит занять в ее жизни важное место, она с трудом представляла себе мир без Мартена.
— Тебе хорошо? — спросил Реми, кладя руку ей на живот. — Как это у тебя получается — быть такой загорелой?
