Значит, сейчас необходимо продумать, как действовать дальше. Прежде всего, надо найти следующую жертву.
Затем провести подготовку — такую же тщательную и скрупулезную, как в первый раз, — и все будет в порядке.
Отыскать женщину определенного типа внешности оказалось не такой уж простой задачей, как ему представлялось вначале. С первой жертвой ему просто повезло.
Но теперь придется пораскинуть мозгами. Он задумался, с чего начать, но тут его взгляд упал на газету, и его осенило. Идея предстала перед ним во всей своей сияющей простоте.
Сотни, да что там сотни, тысячи одиноких женщин всех возрастов, мечтающих найти себе пару, печатают в газетах объявления. Они подробно описывают свою внешность, так что ему остается всего лишь выбрать подходящий типаж. Темноволосая, стройная, светлоглазая, возраст — от двадцати восьми до тридцати пяти лет. Звонишь по телефону, назначаешь свидание, издалека разглядываешь мишень и выслеживаешь, где она живет. Затем выбираешь укромное местечко и стреляешь. Всей возни — на неделю-две, не больше. А может, даже меньше.
Он купил кипу газет и принялся отбирать кандидаток.
Глава 15
Бассейн, который убитая женщина посещала по абонементу, не дал даже намека на след. В какой-то момент Жаннетте показалось, что еще чуть-чуть — и она сорвет джекпот. Незадолго до убийства в бассейне задержали мужчину. Посетительницы жаловались, что он нарочно подныривает под них, когда они плавают, и подглядывает в двери раздевалки.
Мужчину звали Жак Тарнье. Его сутки продержали под арестом и выпустили до суда под надзор полиции.
По словам лейтенанта, производившего задержание, мужчина не демонстрировал никаких признаков агрессии, а в настоящее время проходил курс лечения у психиатра. Росту в нем было метр пятьдесят пять. На сделанных в полиции фотографиях он выглядел щуплым, как подросток.
Жак Тарнье долгое время сидел без работы, но недавно устроился в большой магазин, торгующий скобяными изделиями.
Жаннетта и Оливье допросили его по всей форме. Он отвечал с видом обреченного. Мысль о том, что его упекут в каталажку за преступление, о котором он не имел ни малейшего представления, приводила его в ужас. Еще он сказал, что теперь хозяин наверняка вышвырнет его на улицу.
Покидая магазин, оба сыщика сошлись во мнении, что этот мужчина — не их клиент.
— Ну вот, еще одному жизнь сломали, — без всякого выражения произнесла Жаннетта.
Оливье пожал плечами:
— А нечего всякой хренью заниматься. Все сексуальные маньяки начинают с мелочей. А так хоть можно быть спокойным, что больше этот придурок ничего не учудит.
— Черт, чуть не забыла, — спохватилась Жаннетта. — Подожди минутку, а?
Оливье сел в машину и закурил, не забыв открыть окно. Жаннетта терпеть не могла, когда он курит в машине.
Она вошла в кабинет владельца, расположенный над магазином.
— Вот, хочу сказать вам спасибо за сотрудничество, — обратилась она к нему.
— Ладно, проехали, — ответил хозяин, краснощекий мужчина с маленькими, близко посаженными зелеными глазами. — Я не зверь, но всему же есть предел. Когда к тебе в лавку шастают легавые… пардон, я хотел сказать, полицейские, — страдает торговля. У покупателей могут возникнуть вопросы. Я уже велел жене его рассчитать.
— Это ваше дело, — сказала Жаннетта, — хотя у нас к нему нет претензий. Мало того, он нам очень помог в одном крайне важном расследовании. Но мы его предупредили, чтобы держал язык за зубами.
Патрон бросил удивленный взгляд на низенькую фигуру человека, копошившегося в глубине мастерской.
— Да? Это меняет дело.
Жаннетта наградила его своей знаменитой улыбкой, качнула головой и вышла из кабинета.
— Так что ты там забыла? — спросил Оливье, под гневным взглядом Жаннетты гася сигарету о внешнюю сторону дверцы.
— Если кто спросит… — начала она, безрезультатно пытаясь открыть со своей стороны окно, механизм которого заедало уже не первый месяц. — Фу, ну и вонища. Ладно, поехали.
У Мартена снова трещала голова. Боль вернулась и не покидала его весь день. А день выдался жарким и трудным.
Билье, очень не любившая покидать рабочий кабинет, вместе со своей командой прибыла на место преступления, чтобы лично убедиться, что ни одна ценная улика не будет пропущена. Теперь она, прихрамывая, сновала туда-сюда по узкой улочке, следуя вероятным маршрутом передвижения убийцы, и щедро раздавала четверым помощникам советы, замечания и слова поощрения.
Пространство от подъезда до улицы, по которой — в чем Мартен больше не сомневался — ушел преступник, было огорожено и разделено на сектора. Каждый из них тщательно обыскали, сняли все имеющиеся отпечатки пальцев, подобрали обрывки веревок и окурки. Улов оказался не слишком богатым — жильцов из дома давно выселили, а сквотеров отпугивали наглухо заколоченные двери и окна.
Главный трофей Мартену гордо продемонстрировал ассистент Билье — тот самый юный эфеб, изо всех сил старавшийся искупить недавнюю оплошность.
Это была допотопная ручная масленка, с помощью которой преступник на пути отступления справился с несколькими строптивыми замками.
Отпечатков на масленке не было. Выяснить происхождение столь древней модели не представлялось возможным. Пожалуй, некоторые надежды давало само масло, но Мартена порадовало не это. Он сразу оценил важность найденной улики, потому что она позволяла добавить несколько черт к предполагаемому облику убийцы: это человек аккуратный, предусмотрительный, организованный и мастеровитый.
Находка еще одной улики вызвала всеобщее оживление. На сей раз речь шла об отпечатке подошвы, вернее, половины подошвы на небольшой кучке смешанной с песком земли возле одной из дверей.
Слепок Билье сделала собственными руками.
Стоя в заброшенном дворе и озирая растрескавшиеся стены, Мартен — не столько участник, сколько зритель разворачивавшегося действа — поймал себя на том, что насвистывает.
Он сильно сомневался, что обнаруженные улики приведут его прямиком к преступнику. Зато, опираясь на них, он мог составить нечто вроде его фоторобота, причем не только физического, но и психологического. А это уже совсем не плохо.
В любом расследовании по делу об изнасиловании или убийстве для него неизбежно наступал момент, когда преступник, человек ему совершенно незнакомый, вдруг становился близким и понятным. Еще немного, казалось ему, и он начнет рассуждать в точности как тот, кого он преследует.
Это ощущение не имело ничего общего с самоотождествлением сыщика с убийцей — излюбленным приемом писателей и киносценаристов, для Мартена остававшимся пустым звуком, никак не связанным с реальностью. Для него речь шла исключительно о логике мотивов и поступков. Если преступник предпринимал те или иные действия, значит, он и мыслил соответственно. Благодаря уликам в сознании сыщика постепенно складывался его образ, что в случае удачи могло помочь предугадать его следующий шаг. Преступник-рецидивист склонен воспроизводить однажды удавшийся план действий. Мартен никогда не забывал об этом правиле, в равной мере приложимом и к серийным убийцам, и к грабителям.
