Теперь от вздоха не удержались и помощники Мартена.
Снова зазвонил телефон.
— Сними трубку, — сказал Мартен, подвигая аппарат к Жаннетте. — Скажи, что я уже ушел. Отправился опрашивать торговцев краской.
Жаннетта осторожно сняла трубку и стала слушать.
— Секундочку, — сказала она, поворачиваясь к Мартену. — Мириам Соннен. По личному делу.
Мартен забрал у нее трубку. Он даже не заметил, как Оливье и Жаннетта испарились из кабинета.
— Мне надо с тобой увидеться. Срочно нужен профессиональный совет. У тебя сегодня найдется свободная минутка?
Она говорила холодным, почти официальным тоном. «Профессиональный совет»! Ничего личного, только бизнес. Похоже, она за что-то на него злится. А ведь это она собралась выходить замуж!
Он направился на улицу Сен-Жак. Когда он вошел в кафе, она уже сидела за столиком.
При виде ее он ощутил легкий укол в сердце. Неужели ему так и суждено всю жизнь по ней тосковать? Или после замужества Мириам и появления в его жизни Марион с ее ребенком — нет, с их общим ребенком, — когда они станут видеться все реже, это чувство ослабеет, а потом и вовсе исчезнет? Неужели он когда-нибудь настолько свыкнется с тем, что ее больше нет рядом, что и думать о ней забудет? От этой мысли ему стало грустно.
Он поцеловал ее в щеку и сел напротив. Она, как всегда, выглядела красивой и элегантной, хотя от его взгляда не укрылось, что ее лицо немного осунулось. Она пыталась замаскировать круги под глазами с помощью макияжа, но это ей не очень-то удалось.
— Я много чего узнала насчет Розелины, — без предисловий заговорила она. — Помнишь, это наша бухгалтерша? Ее ребенок погиб от жестокого обращения. Она обвиняет в его смерти себя, но я встретилась с врачом, который пытался спасти малыша. По его мнению, нет никаких сомнений в том, что гибель ребенка — дело рук ее мужа.
— Как ты вышла на врача?
— Наняла частного детектива.
Мартен засмеялся:
— Значит, ты действительно это сделала! Молодец! И ты по-прежнему уверена, что она собирается наложить на себя руки?
— Да. Уверена как никогда. И я хочу ее спасти. Я же не полицейский чиновник, — добавила она.
Улыбка Мартена угасла.
— Извини, — сказала она.
Коснулась его руки своей, но тут же отдернула ее.
— Ну вот. Я тебе позвонила, потому что мне нужна помощь, а сама только злю тебя понапрасну…
— Но что ты можешь сделать? — спросил он. — Тут никто ничего не сможет сделать. Если она твердо решила свести счеты с жизнью, никто не в силах ей помешать. Твой детектив должен был тебя об этом предупредить, если он не полный тупица.
— Но, может быть… Если бы началось следствие по факту гибели ребенка, это привязало бы ее к жизни.
— Нельзя просто так завести дело. Надо, чтобы в нем появились новые обстоятельства. Но ведь их нет. Других детей у них так и не появилось. И вот еще чего я не понимаю. Почему она сказала тебе, что это она убила ребенка, если она этого не делала? Она что, пыталась выгородить своего мерзавца мужа?
— Она чувствует свою вину за то, что не смогла защитить малыша. По-моему, это вполне логично.
— Но она по-прежнему живет с этим типом. Тебе это не кажется странным?
— Розелина вообще странная женщина. Я много думала над этим. Мне представляется, что для нее это что-то вроде самонаказания. Способ искупить вину. Она живет с человеком, которого не выносит, потому что искренне считает, что другого не заслуживает. Понимаешь?
— Понимаю. Она слегка не в себе, да?
— Когда я потеряла дочь, я тоже была не в себе. Хотя моя девочка умерла от болезни. Ее никто не убивал. Я и вообразить себе не могу…
Она замолчала.
— Я понимаю, — сказал он.
Они помолчали. Что-то между ними изменилось. В хорошую сторону. Они словно вновь обретали друг друга.
— С Изой помирились? — спросил он.
Лицо Мириам осветилось.
— О, все отлично. Мы с ней долго болтали. Я сказала ей, пусть ни о чем не беспокоится. Если понадобится, я всегда ей помогу.
— Она рассказывала про этого урода?
Мириам улыбнулась:
— Ты имеешь в виду ее возлюбленного? Он звонит ей каждый день. Готов в ногах у нее валяться, лишь бы она его простила.
— А она?
— Она еще не решила. Впрочем, тут я не уверена. Знаешь, у твоей дочери характер о-го-го. Любопытно, в кого?
Они снова улыбнулись друг другу, но она отвела глаза, и мгновение теплоты, промелькнув, кануло в прошлое.
В его присутствии она ощущала какую-то неловкость, как, впрочем, и он. Слишком много между ними было недосказанностей. Неужели однажды настанет день, когда они смогут делиться друг с другом абсолютно всем, свободно обсуждать своих новых партнеров и не чувствовать при этом ни ревности, ни обиды? Ему вдруг захотелось повторить слова, сказанные ею в тот вечер, когда они виделись у него дома. Я никогда и никого не буду любить так, как любил тебя. Но какое он имел право произносить эти слова? Марион была беременна. Отныне его верность должна принадлежать ей.
Они все смотрели друг на друга, не в силах отвести глаза. Пора было расходиться. Но ни он, ни она не желали первым вставать из-за стола.
— Я прочитала в газете про твое расследование, — сказала она. — Там была статья под подписью Марион Деламбр. Это и есть твоя подруга?
— Да, — ответил он, и его — в который уже раз — посетила мысль: а уж не телепатка ли она?
— Она очень хорошо пишет. Очень талантливо.
— Да, я тоже так считаю. Ты уже назначила день свадьбы?
— Нет еще.
— А чем он занимается?
— Тебе это правда интересно?
Он пожал плечами:
— Извини. Я не хотел быть нескромным.
— Он работает в Министерстве культуры.
— Чиновник, как и я?
— Ну да.
— Молодой?
Наконец она улыбнулась:
— Слушай, ну что тебе за дело? Да, молодой. Ему тридцать два года.
Мартен расхохотался.
— Что это тебя так развеселило? — изумилась она.
— Ровно столько, сколько Марион.
— Не вижу ничего смешного, — отрезала Мириам. — Для меня возраст вообще не имеет значения. К тому же он выглядит старше.
Он миролюбиво поднял ладони:
— Ладно, ладно. Мне правда пора.
— Мне тоже.
Она положила на стол купюру и поднялась.
— Очень тебя прошу, если что-нибудь надумаешь насчет Розелины, обязательно мне позвони. В любое время дня и ночи.
