— Я опасаюсь ответного удара, — сказала тан-леди и добавила с очевидной неохотой: — Но эти Сумасброды совсем уже распоясались Возможно, и правда настала пора ответить на насилие насилием.
— Нет! — почти выкрикнул Вилл.
За обедом он почти ни к чему не притронулся, его все еще мутило от нифльхеймской вони, да и смерть Костолома никак не забывалась. Стоило ему зажмуриться, как перед глазами снова сверкали искры вокруг скорченного трупа. Он же не хотел никого убивать. Все это случилось только потому, что он не продумал ситуацию заранее. Теперь он думал, думал быстро и напряженно.
— Положите винтовки назад.
— Никак ты боишься? — Лорд Уиэри распрямил спину, его осуждение хлестнуло Вилла словно кнутом.
— Я могу разобраться с Сумасбродами. Если хотите, я разберусь с ними сам.
Все замолкли.
— Один?
— Да, один. Но чтобы все это устроить, мне нужна подходящая одежда. Чем аляповатее, тем лучше. И боевая раскраска. Не какая попало, а чтобы краска светилась в темноте.
— Я отправлю наверх наших лучших магазинных воров, — улыбнулась Хьердис.
— И взрывчатка. Лучше бы, конечно, ручную гранату, но как у вас с этим делом — нет? Ладно, а можно как-нибудь раздобыть химикаты для изготовления бомбы?
— Поближе к поверхности есть метамфетаминовая лаборатория, — вступил Оборванец. — Те подонки, что ее держат, свято уверены, что никто про нее не знает. У них там есть здоровые баки этилового эфира и уайт-спирита. Возможно, найдется и красный фосфор.
— А есть у нас кто-нибудь, кто умеет со всем этим обращаться?
— Хмм… Один из наших защитил докторскую по алхимии. Только это когда еще было. Там, наверху. — Оборванец нервно покосился на лорда Уиэри, — До того, как он спустился к нам. Так что я и не знаю, стоит называть его или нет, вдруг ему не понравится?
— У тебя докторская степень? — удивился Вилл. — Так каким же тогда образом… — он собирался сказать «пал так низко», но вовремя прикусил язык, — оказался здесь?
— Беспечность, — пожал плечами лорд Уиэри. — Однажды мне предложили выпить. Мне понравилось, и я выпил еще. Чтобы держать стакан, хватает и одной руки, вот я и начал курить, чтобы вторая не простаивала. Я стрелялся на дуэлях, а отсюда лишь маленький шажок до азартных игр. Я купил себе бойцового петуха. Я купил медведя. Я купил боевого карлика. Я зачастил к портным и шлюхам. От шампанского я перешел к виски, от виски к вину, от вина к денатурату. Через какое-то время я перепробовал все возможные напитки, кроме крови, все разновидности секса, кроме бездарного, и все разновидности правонарушений, кроме насильственной революции… Каждый шаг вниз был мне приятен. Каждый новый жизненный опыт наполнял меня презрением к тем, у кого не хватило на него смелости. И вот, как все вы видите, я здесь.
— А это подлинная история? — усомнился Вилл. — Или притча?
— Твой вопрос, — сказал лорд Уиэри, — много глубже, чем ты сам думаешь: мир, в котором я падал, реальный он или иллюзорный? Множество умов, куда лучших, чем мой или твой, бились над этим вопросом, и все безрезультатно. Как бы там ни было, я сделаю тебе бомбу.
Чтобы составить подробный план, потребовалось несколько часов. Но в конце концов Хьердис встала из-за стола и твердо сказала:
— Хватит. Наш новый боец наверняка устал. Помещение Костолома будет теперь твоим. Я покажу тебе, где ты спишь.
Она взяла Вилла за руку, отвела его в дальний темный угол коробочного поселка и встала на колени перед своего рода палаткой из залатанных одеял, подвешенных к веревкам.
— Сюда.
Приподняв угол одеяла, она забралась внутрь. Вилл последовал за ней.
К его великому удивлению, все внутри сверкало чистотой. На листах картона, служивших и полом, и матрасом, был постелен полинявший тебризский ковер. Ваза, наполненная фосфоресцирующими грибами, озаряла помещение мягким призрачным светом. Все еще стоя на коленях, Хьердис повернулась и сказала:
— Все принадлежавшее Костолому теперь твое. Его палатка. Его звание… — Она стянула через голову платье. — Его обязанности.
У изумленного Вилла перехватило дыхание; убить вудвоуза и в тот же день разделить постель с его любовницей — в этом было нечто ужасное.
— Нам совсем необязательно… — начал он, запинаясь.
— Ты что, голубой? — недоуменно спросила тан-леди. — Или страдаешь недугом Короля-Рыбака?
[42]
— Она потрогала его ширинку. — Да нет, тут все в порядке. Так в чем же тогда дело?
— Я просто не понимаю, как ты сможешь спать со мной, после того как я убил твоего… убил Костолома.
— Да никак ты думаешь, в этом есть что-то личное! — рассмеялась Хьердис-Блонди, ты самый распродолбаный лучший боец, какого я в жизни видела.
По ее указанию Вилл полностью разделся. Затем Хьердис повалила его на себя и направила внутрь. Затем она обхватила его ногами, звонко шлепнула по заду и скомандовала:
— Ну, поскакали.
Так началась всенощная скачка. Мельком, в тот самый момент, как впервые кончил, Вилл ощутил, что ясновидящие политической полиции пытаются его нащупать. Но между ним и les poulettes лежала половина Вавилона, а тут еще Хьердис направляла его голову вниз, к своей орхидее, и он был слишком занят, чтобы о чем-то еще и думать.
Утром (приходилось верить Хьердис, что это действительно утро) Вилл, прихватив с собою двух скаутов лорда Уиэри, пошел осматривать возможные места для приведения плана в действие. Вернувшись в коробочный город, он стал разбираться в грудах одежды, принесенной ему нифльхеймерами, часть этой одежды была извлечена из старых загашников, а часть только что для этого случая сперта. Со всем возможным старанием он подобрал себе костюм. Байкерские сапоги. Черные брюки с цепями и заклепками. Цилиндр, обмотанный белым шарфом, конец которого болтался сзади подобно призрачному лисьему хвосту, и украшенный индюшачьими перьями, раздобытыми на мясофасовочной фабрике. Ярко-красная куртка с золотыми пуговицами, опоясанная белым кушаком. А заключительным аккордом — ожерелье из крысиных черепов.
Фосфоресцирующим гримом он намалевал над своими глазами две красные, с наклоном наружу линии, прямую синюю линию вдоль носа и желтый треугольник, превращавший его рот в издевательскую мультяшную улыбку.
При удаче впечатление будет достаточно жуткое, чтобы противники притормозили. А что куда важнее, эльфы увидят светящиеся линии на его лице, цилиндр с перьями и шарфом и ожерелье из черепов, но не увидят его самого. Стерев грим и выбросив карнавальные тряпки, он вернет себе полную анонимность. Он сможет ходить по улицам, не опасаясь ареста.
