Пролог
Ларистанский халифат, г. Хайдарабад,
дворец Джед-Амире, 14 февраля 1607 г. от Р. С., 11:20
Близился полдень.
Огненный диск солнца, подбираясь к зениту, начинал палить все жарче и жарче, словно стремясь испепелить дотла эту грешную землю. Свет, будто получивший плоть, обжигал не хуже самого отборнейшего алхимического пламени. Раскаленный воздух зыбким маревом колебался над пустыней, посреди которой раскинулся огромный белокаменный город.
Дневной зной разогнал жителей столицы халифата, заставив их предаться традиционной сиесте. Пустынно было на улицах Хайдарабада, и лишь редкие прохожие да патрули стражи нарушали воцарившийся покой…
Казалось, что мир и покой царят абсолютно везде. Вот и здесь, за высокими крепостными стенами, в прохладном тенистом парке было так же. Широкие листья пальм давали вожделенную тень, а многочисленные фонтаны приносили приятную свежесть. Откуда-то доносились голоса певчих птиц, а среди деревьев мелькали благородные силуэты королевских ланей.
Тишина и покой.
Самые лучшие и правильные слова об этом месте.
Оно словно изначально располагало к миру и спокойствию – хотелось выбросить все посторонние мысли, лечь где-нибудь под деревом, закрыть глаза и просто отдохнуть…
Люди, собравшиеся сейчас в этом саду, вроде бы не выбивались из общей картины покоя – они вели по-восточному неторопливую и размеренную беседу, пили вино и курили кальян.
Их можно было принять за компанию давным-давно знакомых друзей-аристократов. Великолепные белые халаты из дорогого шелка, украшенные богатой вышивкой, вычурное оружие в густо изукрашенных золотом и самоцветными каменьями ножнах, дорогое многолетней выдержки вино…
Но стоило прислушаться к их беседе, как весь налет мира и покоя тотчас облетал, словно листва на деревьях осенью.
– …Сведения абсолютно достоверны? – спросил человек с тонким аристократическим лицом, украшенным аккуратной бородкой и усами. Единственное, что отличало его от других, – это огромного размера иссиня-черный драгоценный камень рамаал в центре небольшого белого тюрбана.
Мужчина глубоко затянулся кальяном и задумчиво прикрыл глаза.
– Да, мой повелитель, – с достоинством поклонился ему маленький седой старичок в роскошном бело-золотом халате. – Информация, полученная от наших лучших агентов, говорит о том, что диктатор Ярослав находится при смерти, но так до сих пор и не назначил преемника. В стане его клевретов нет единства, и эти шакалы уже готовы перегрызть друг другу глотки. Лучшего времени для нападения на неверных и не представить, повелитель.
– Мой повелитель, разумно ли вообще нападать на Рарден? – прогудел могучего телосложения мужчина лет сорока, с густой окладистой бородой. – Может, стоит выждать еще немного?
– Порой я удивляюсь тебе, Ибрагим, – вопросительно поднял бровь человек, которого назвали повелителем. – Как может командующий нашей армией быть столь осторожным? – Он вновь глубоко затянулся кальяном. – Иногда ведь стоит рисковать…
– Повелитель… Риск, конечно, – дело благородное, но иногда как раз стоит проявить осторожность, – ничуть не смутившись, парировал Ибрагим.
– Время от времени меня посещают мысли, что ты предпочел бы вообще не воевать, а дождаться, когда враги сами умрут и прах их развеется по ветру…
– Лучшая война, мой повелитель, – та, что была выиграна, но не начиналась.
– Все это только философия, Ибрагим, всего лишь философия… Хотя, может быть, ты и прав… – задумчиво проговорил повелитель. – Сейчас предстоит сделать выбор…
Он покрутил между пальцев левой руки верный талисман – большую поцарапанную золотую монету, а потом резко подбросил ее в воздух и поймал, крепко сжав в кулаке.
– Напасть…
Повелитель задумчиво прикрыл глаза.
– Или выждать…
Он открыл глаза и обвел взглядом всех присутствующих:
– Каково ваше мнение, уважаемые?
– Выждать.
– Напасть.
Ибрагим и старик сказали это почти одновременно.
Повелитель усмехнулся:
– Командующего армией и начальника разведки мы выслушали. Кто еще хочет высказаться?
– Мой повелитель, – с усмешкой произнес тучный круглолицый человек, халат которого был расшит золотыми пентаграммами. – На самом деле здесь ключевое значение имеет мнение только одного человека, – он сделал паузу. – Ваше мнение.
Повелитель тихо рассмеялся, а толстяк тем временем продолжал:
– Как вы скажете, так и будет. Но мне кажется, что вы все уже давным-давно решили.
Все еще продолжая посмеиваться, повелитель произнес:
– Вот за что я тебя уважаю, Акбар, так это за то, что ты можешь одновременно сделать несколько вещей: и вроде бы незамысловато польстить, но и в то же время сказать чистую правду. – Человек с черным камнем на тюрбане внезапно посерьезнел: – Да, ты прав, архимаг. Я уже все решил.
Повелитель решительно выпрямился и поднялся с простого, без всяких украшений легкого деревянного стула. Его примеру тут же последовали остальные.
– Милостью великого Вестника и с благоволения высших сил я, Великий визирь Ларистана Искандер Фазиль, говорю вам… Мы будем воевать с Рарденом.
Ритуальная клятва была произнесена, и теперь назад дороги не было.
Искандер взглянул на Ибрагима:
– Командующий армией Ибрагим-паша. – Названный мгновенно вытянулся по стойке «смирно». – В течение недели утвердить один из планов вторжения и начать подготовку к его исполнению.
– Есть, мой повелитель!
– Министр иноземных дел Ахмед Шах, – повернулся визирь к следующему вельможе. – Свяжитесь с нашими союзниками и обсудите вопросы общей координации боевых действий. Также займитесь усыплением бдительности послов Рардена – договоритесь о заключении более выгодных торговых соглашений и намекните на возможность совместного военного сотрудничества, можете даже предложить заключить договор о дружбе и ненападении.
– Но, повелитель… – растерянно пробормотал министр. – Ведь тогда при нападении нам придется нарушить данное слово…
– Вы считаете, что слово теперь имеет хоть какое-то значение? – голос визиря обрел металлические нотки. – Вы не понимаете, что нам предстоит? Тогда мне, вероятно, следует вас заменить.
Из-под маски благородного аристократа выглянула истинная сущность визиря – жесткого и деспотичного диктатора, кем на самом деле и являлся Искандер. У всех присутствующих моментально всплыло в памяти ТО САМОЕ его выступление в Меджлисе пять лет назад, когда визирь потребовал для себя чрезвычайных диктаторских полномочий. В тот раз тоже никто не рискнул встать поперек его воли, даже халиф! Хотя чего еще было ждать от этого морально раздавленного после поражения во Второй Всемирной войне старикашки…
