Это стало им приговором.
Если после войны простых воинов судил Революционный трибунал и карал в основном каторгой, то за некромагов взялся Высший магический трибунал, и тут уж темным пришлось тяжко…
В те времена методы подавления магических способностей были весьма несовершенны. И сейчас очень немаленькие, негаторы тридцать лет назад занимали огромные площади, специальные модели смерть-ошейников для волшебников только разрабатывались, так что… Так что магов просто засаживали в специальные тюрьмы, стены которых были сложены из двимерита, который надежно экранировал все колебания Силы.
Некромаги знали о том, что их ожидает, поэтому и сражались отчаянно, не щадя ни себя, ни других, – перспектива провести остаток жизни в каменном мешке их совсем не радовала. Отказаться от своих сверхчеловеческих способностей волшебники были не в силах – ведь магия…
Магия привязывала к себе гораздо крепче любого дурмана.
Все это привело к тому, что теперь темные маги в Рардене были большой редкостью, хотя и ходили слухи, что множество магов после поражения Коалиции просто-напросто попряталось по лесам, горам и болотам. Основания так считать были – число плененных, убитых и переметнувшихся категорически не совпадало с первоначальным количеством некромагов.
Но жилось темному народу теперь в Империи не так свободно, как до революции. Инициация новых вампиров была запрещена законом, все оборотни становились на обязательный учет и проходили унизительную процедуру получения метки, и это не говоря уже о вполне логичном поражении в правах. Конечно, так было не везде – в провинциальных районах Империи до сих пор сохранялось вполне лояльное отношение к темным, хотя вот, например, на Монероне их не было вообще.
Впрочем, политика Рардена считалась еще вполне гуманной по сравнению с другими странами. В Ниверне, например, голова оборотня или клыки вампира до сих пор считались хоть и не слишком законными, но весьма желанными трофеями, а в Даргхайме так вообще до сих пор свирепствовали порядки времен расцвета западной Инквизиции.
Тем не менее сейчас в Рардене оборотни предпочитали селиться подальше от больших городов и больших начальников, а вампиры были выселены в гетто. Знаменитые некрополи – базы-казармы некромагов пребывали в запустении и разрухе. Все ценное из них было вывезено, а лежащие в спячке скелеты, костяные гончие и прочая нежить оказались просто никому не нужны.
…Так что, генерал Морозов, нечего тебе рассчитывать на сверхъестественные силы – исход этой войны, как обычно, решат простые люди.
* * *
После совещания все разошлись по своим рабочим местам, кроме Осипа.
Бургомистр ненадолго зашел в свой кабинет свериться с бумагами и кое-что записать относительно расходов на снабжение. Проделать бургомистру сию процедуру без всякой беготни по городу удалось лишь потому, что теперь все совещания Военного совета происходили в доме Шеина, в обширной гостиной. Более заседать в казармах не было никакой возможности – солдатские помещения и так были сверх нормы уплотнены дополнительными местами для бойцов.
По-быстрому черканув пару цифр на бумаге, Осип уже хотел было уходить, но тут кто-то постучался в дверь.
– Войдите, – произнес Шеин, недоумевая, кому он мог бы понадобиться.
В кабинет бургомистра вошел Терентий, его старший внук:
– Дед, можно с тобой серьезно поговорить?
Та-ак, что-то тут нечисто – как-то странно Тер прячет взгляд…
– Ну, если разговор серьезный, то проходи, садись. Рассказывай, чего ты умудрился натворить, сорванец?
Осип уселся в свое любимое кресло с высокой мягкой спинкой, которое было изготовлено по его индивидуальному заказу. Терентий немного потоптался, но потом, собравшись с духом (с чего бы это, а?), прошел вперед и сел в гостевое кресло:
– Дед, тут такое дело… Я… э-э-э… Я в ополчение хочу вступить.
– Та-ак… – Осип медленно начал подниматься, и внук немного струхнул – дед сейчас был очень грозен. За короткое время он нахватался от своих знакомых солдат резкости и решительности и сейчас не очень походил на спокойного и тихого бургомистра, каким был всегда.
– Дед, я уже совершеннолетний, так что, вообще-то, ты не можешь запретить мне делать то, что я хочу, – выпалил Терентий, глядя на подступавшего к нему Осипа. – И… и… И вообще, нельзя отказать свободному человеку в желании защитить свою страну! Вот!
– А ну молчать и слушать меня! – тихо, но властно сказал Шеин. – Ты куда линять собрался – на войну? А о семье ты подумал? Кто за всей этой оравой будет следить? Мне на земле ходить осталось недолго, так что я теперь ничего-то уже и не боюсь… А ты-то еще молодой, у тебя вся жизнь впереди – другие найдутся за Родину умирать! А тут не семья, а сплошное бабье – даром что некоторые при оружии…
Осип не лукавил – другого наследника, не Терентия, он в семье не видел. Из детей у бургомистра было лишь три дочери, а зятья подкачали – были они мужиками неплохими, но абсолютно не воинственными, а главе большой и богатой семьи необходимо иметь что-то от настоящего бойца.
Среди внуков Терентий был самым старшим, и Осип любил его больше всех. Светловолосый и сероглазый, он походил на самого бургомистра в молодости, но был куда более бойким и ловким во всех отношениях.
А теперь… теперь он собирался бросить все и всех и занять себя более важным, как сам считает, делом…
Осип сурово смотрел на непокорное чадо.
– Дед… – умоляюще протянул Терентий, заглядывая в глаза бургомистру.
«Какого демона?.. – внезапно подумал Осип. – Что я говорю? Как это «пускай за Родину другие умирают»? Один-единственный настоящий мужик в семье оказался, и то я его хочу в труса превратить… Нет, конечно же, он моя плоть и кровь, и боюсь я, ох, боюсь, что убьют его или покалечат…
А с другой стороны?..
Правильные чувства и желания у человека-то – за Родину свою все должны быть готовы жизнь свою, ежели надо, положить. И защищать ее по первому требованию… А я тут порыв настоящего мужчины пытаюсь обломить, ведь мог же Тер и не ставить меня в известность, а просто сбежать в ополчение, и ищи его потом свищи… И ведь если запрещу я ему сейчас это делать, то так же, шельмец, и поступит – я-то его натуру решительную хорошо знаю… Не-ет, тут тоньше надо действовать…»
– Хотя… Правильные ты слова говоришь, Терентий, как есть правильные. И что запретить я тебе не могу – совершеннолетний ты, и что обязан сейчас каждый мужик страну защищать – правильно. Были бы все такие, как ты, на нас и рыпнуться никто бы не смел…
Внук с облегчением вздохнул – похоже, дед был не против его затеи и даже, кажется, поддерживал его в этом начинании.
– Я всегда считал тебя самым достойным в нашей семье. – (При этих словах Терентий смутился и покраснел.) – И я рад, что ты оправдал мои надежды. Так что… Ступай, внучек, благословляю тебя.
