— А тебе никогда не говорили, что ты слишком быстро
начинаешь доверять людям?
— Заткнись! — Я пихнула Лукаса локтем в бок, и из нашего
ведерка с попкорном выскочило несколько зерен.
Я с удовольствием смотрела кино, но еще большее удовольствие
получала от того, что сидела так близко к Лукасу. Поразительно, как
непринужденно мы могли с ним общаться, не говоря ни слова, — достаточно
уклончивого веселого взгляда или того, как легко наши руки соприкоснулись и
пальцы переплелись. Подушечка его большого пальца описывала круги по моей
ладони, и одного этого хватало, чтобы сердце мое заколотилось. А каково будет,
если он меня обнимет?
В конце выяснилось, что я права. Оказалось, что Кэри изучал
яды для того, чтобы иметь возможность совершить самоубийство и избавить
бедняжку Джоан Фонтейн от его многочисленных долгов. Она настояла на том, что
вместе они разберутся со всеми сложностями, и они уехали вдвоем. Когда погас
последний кадр, Лукас покачал головой.
— Совершенно фальшивый конец. Хичкок хотел, чтобы он
оказался виновным. Это студия вынудила его оправдать героя Кэри Гранта, чтобы
зрителям понравилось.
— Конец не может быть фальшивым, потому что это конец, —
возразила я. В зале на минуту включили свет перед вечерним сеансом. — Давай
сходим куда-нибудь еще, ладно? У нас есть немного времени до автобуса.
Лукас посмотрел вверх, и мне стало ясно, что он не прочь
уйти подальше от родительских глаз.
— Давай.
Мы шли по небольшой главной улице Ривертона, и нам казалось,
что каждый открытый магазин или ресторанчик был заполнен беглецами из академии
«Вечная ночь». Мы с Лукасом молча проходили мимо них, пытаясь отыскать то, что
нам по-настоящему требовалось, — место, где можно побыть наедине. Мысль, что
Лукас хочет уединиться со мной, одновременно возбуждала и пугала меня. Вечер
стоял холодный, осенние листья шелестели на мостовой, а мы шли и болтали ни о
чем.
Наконец, пройдя мимо автобусной станции, которой
оканчивалась главная улица, мы обнаружили за углом старую пиццерию, и выглядела
она так, словно ее не приводили в порядок годов с шестидесятых. Не став
заказывать целую пиццу, мы просто взяли по куску простой сырной, по банке
содовой и вошли в кабинку.
Мы сидели лицом друг к другу за столом, покрытым скатертью в
красную и белую клетку, на котором стояла бутылка из-под кьянти, залитая
толстым слоем свечного воска. Музыкальный автомат в углу играл какую-то песню
Элтона Джона, написанную еще до нашего рождения.
— Я люблю такие места, — сказал Лукас. — Они настоящие. Не
то что те, где модные дизайнеры продумывают каждый дюйм.
— И я тоже. — Я призналась бы Лукасу, что люблю есть
баклажаны на луне, если бы ему это нравилось. Впрочем, на этот раз я сказала
истинную правду. — Здесь можно расслабиться и быть самим собой.
— Быть собой. — Лукас улыбнулся какой-то рассеянной улыбкой,
словно своей личной шутке. — Это должно быть проще, чем оно есть.
Я понимала, что он имеет в виду.
В пиццерии почти никого не было, — кроме нас, еще четверо
парней, видимо, из какой-то строительной фирмы, в футболках, заляпанных
штукатуркой. На их столике стояла пара пустых кувшинов из-под пива. Парни
громко хохотали над своими шутками, но мне это не мешало, а, напротив, дало
повод перегнуться через стол и оказаться ближе к Лукасу.
— Итак, Кэри Грант, — начал Лукас, посыпая свой кусок пиццы
красным перцем. — Похоже, это мужчина твоей мечты, а?
— Он своего рода король мужчин мечты, разве нет? Я без ума
от него с тех пор, как впервые посмотрела «Праздник» лет в пять или шесть.
Вроде бы такой киноман, как Лукас, должен был согласиться с
этим, но ничего не вышло.
— Большинство старшеклассниц без ума от кинозвезд, которые
снимаются в нынешних фильмах. Или телезвезд.
Я откусила кусок пиццы и некоторое время неловко пыталась
справиться с потянувшимся с нее сыром. В конце концов мне это удалось, и я
пробормотала:
— Мне нравятся многие актеры, но нет таких людей, которые не
любили бы Кэри Гранта!
— Полностью согласен с тем, что это трагично, но факт
остается фактом — множество наших ровесников даже не слышали о Кэри Гранте.
— Это преступление. — Я попыталась представить себе лицо
миссис Бетани, если я предложу ей ввести факультатив по истории кино. — Мои
родители всегда знакомили меня с фильмами и книгами, которые они любили еще до
моего рождения.
— Кэри Грант был великим актером в сороковые годы, Бьянка.
Он снимался в кино семьдесят лет назад.
— И его фильмы постоянно показывают по телевизору. Стоит
только чуть-чуть постараться, и можно их все увидеть.
Лукас замялся, и я ощутила прилив страха — и резкое,
настоятельное желание сменить тему. Что-нибудь другое, все что угодно. Но
опоздала буквально на одну секунду. Лукас сказал:
— Ты говорила, что родители привезли тебя в «Вечную ночь»,
чтобы ты могла познакомиться с новыми людьми, расширить свой взгляд на мир. Но
мне кажется, что они потратили массу времени, стараясь сделать так, чтобы твой
мирок оставался как можно меньше.
— Прошу прощения?
— Забудь мои слова. — Он тяжело вздохнул и положил корку на
тарелку. — Мне не следовало говорить об этом сейчас. Как-нибудь в другой, более
подходящий раз.
Может, мне стоило оставить этот разговор. Меньше всего мне
хотелось ссориться с Лукасом на нашем первом свидании. Но я не могла промолчать.
— Нет, я хочу понять. Что ты вообще знаешь о моих родителях?
— Я знаю, что они засунули тебя в «Вечную ночь», практически
последнее место на земле, куда не добрался двадцать первый век. Никаких
мобильников, нет радио, кабельный Интернет только в компьютерной лаборатории,
где всего четыре машины; телевизора нет. Почти никаких контактов с внешним
миром.
— Это школа-интернат! Она и должна быть отрезана от
остального мира!
— Они хотят отрезать от остального мира тебя. Поэтому
научили тебя любить вещи, которые любят сами, а не те, что должны нравиться
девочкам твоего возраста.
— Я сама решаю, что мне любить, а что нет. — Я чувствовала,
что щеки мои жарко пылают от гнева. Обычно, когда я так бешусь, все кончается
слезами, но сегодня я твердо решила не плакать. — Кроме того, ты и сам фанат
Хичкока. И тоже любишь старые фильмы. Значит ли это, что твои родители
управляют твоей жизнью?
Он перегнулся через стол и впился в меня напряженным
взглядом темно-зеленых глаз. Я хотела бы, чтобы он так смотрел на меня всю
ночь, но не желала, чтобы это произошло во время размолвки.
— Однажды ты попыталась убежать от своей семьи, а теперь
отмахиваешься от этого, словно это был просто дурацкий фортель.
— Именно так оно и было.
