— Да, мэм, — прошептала я. — Простите меня. Это больше не
повторится.
— Это вы сейчас так говорите. — Она с холодным любопытством
посмотрела на Лукаса. — Посмотрим, что будет, когда мистер Росс очнется. — Она
повернулась и пошла назад, на бал.
Было странно сознавать, что в каких-то нескольких сотнях
футов от нас люди по-прежнему вальсируют.
— Я останусь с Лукасом, — сказал папа. — Селия, отведи
Бьянку в школу.
— Я не могу сейчас вернуться в свою спальню! Я хочу быть
здесь, когда Лукас очнется! — взмолилась я.
Мама покачала головой:
— Для вас обоих будет лучше, если ты уйдешь. Твое
присутствие может напомнить ему о том, что произошло на самом деле, а Лукас
должен забыть. Знаешь что, иди-ка ты в свою прежнюю комнатку. Только на эту
ночь. Никто не станет возражать.
Никогда моя уютная комната в башне не казалась мне такой
желанной. Даже горгулью я увижу с радостью.
— Это здорово. Спасибо вам большое за все, за все. — На
глаза снова навернулись слезы. — Вы спасли сегодня и меня, и Лукаса.
— Только давай без мелодрам. — Улыбка смягчила папины слова.
— Лукас все равно выжил бы, как бы оно ни повернулось. А ты бы все равно
кого-нибудь укусила. Конечно, мне бы хотелось, чтобы ты подождала еще немного,
но подозреваю, что моя маленькая девочка когда-то должна была вырасти.
— Адриан? — Мама взяла папу за руку и потянула его из
комнаты. — Мы должны поговорить о той штуке.
— О штуке? О какой штуке?
— Ну, о той, что в коридоре.
— А! — Папа догадался одновременно со мной.
Мама придумала предлог, чтобы на минутку оставить меня
наедине с Лукасом.
Как только они ушли, я села на краешек кровати рядом с
Лукасом. Несмотря на бледную кожу и темные круги под глазами, он был все таким
же красивым. Его бронзовые волосы выглядели почти коричневыми, а лоб, на
который я положила руку, оказался прохладным.
— Прости, что я сделала тебе больно.
По моей щеке поползла горячая слеза. Бедный Лукас, он всегда
стремился уберечь меня от опасности и не догадывался, что главной опасностью
была я.
Позже этой же ночью я смотрела на свое красивое платье,
теперь запачканное кровью. Мама повесила его на крючок на двери спальни.
— Я надеялась, что этот бал будет таким чудесным, — прошептала
я.
— И я этого хотела, милая. — Она села рядом со мной на
кровать и погладила меня по голове, как делала, когда я была маленькой. — Но
утром все будет казаться лучше, чем сейчас, вот увидишь.
— Ты уверена, что Лукас не станет вампиром, когда очнется?
— Уверена. Он потерял совсем немного крови, даже его жизнь
вне опасности. А укусила ты его в первый раз, так?
— Да. — Я шмыгнула носом.
— Вампирами становятся только те люди, кого кусают много
раз, да и то лишь в том случае, если последний укус оказался смертельным. Как
мы тебе уже говорили, убить кого-нибудь, выпив его кровь, на самом деле очень и
очень сложно. В любом случае, чтобы стать вампиром, нужно умереть, а Лукас не
умрет.
— Но я же вампир, а я не умирала.
— Ты совсем другое дело, милая, и знаешь это. Ты родилась
особенной. — Мама взяла меня за подбородок и повернула мою голову так, чтобы мы
смотрели друг на друга. У нее за спиной я видела ухмыляющуюся горгулью — она
словно подслушивала. — Ты не станешь настоящим вампиром, пока не убьешь
кого-нибудь. А когда сделаешь это, тоже умрешь — но совсем ненадолго. Все равно
что вздремнешь.
Конечно, родители говорили мне все это не меньше тысячи раз,
так же, как велели чистить зубы перед сном или записывать имя и номер телефона,
если кто-нибудь звонит им, когда их нет дома. Большинство вампиров никогда
никого не убивают, говорили они, и хотя я даже представить себе не могла, как
причиню кому-то страдания, мама с папой утверждали, что существуют способы
сделать это не больно. Мы снова и снова обсуждали мою будущую трансформацию: я
могу пойти в больницу или в дом престарелых, найти там кого-нибудь
по-настоящему старого или при смерти и сделать это. Они всегда говорили мне,
что это будет очень просто — положить конец чьим-либо страданиям, может быть,
даже дать человеку шанс жить вечно, став вампиром, если мы все спланируем
заранее и у меня будет возможность пить его кровь несколько раз. Объяснение
было милым и чистым — в точности таким, как должна была выглядеть моя комната.
Но случившееся между мной и Лукасом доказало, что
действительность далеко не так красива, как объяснения моих родителей.
— Я не хочу становиться вампиром, пока не буду готова.
Это они тоже говорили мне бессчетное количество раз, и я
думала, что мама согласится со мной машинально.
Но она вдруг на какое-то время замолчала.
— Посмотрим, Бьянка. Посмотрим.
— Что ты хочешь сказать?
— Ты уже попробовала кровь живого человека. Собственно, этим
ты перевернула песочные часы — теперь твое тело иногда будет вести себя как
тело вампира. — Должно быть, я выглядела перепуганной насмерть, потому что она
ласково сжала мою руку. — Не бойся. Это не значит, что ты изменишься на этой
неделе; может быть, даже не в этом году. Но твоя потребность делать то же
самое, что делаем все мы, станет сильнее и будет возрастать с каждым днем.
Помимо всего этого, тебе нравится Лукас. Вас двоих теперь будет сильно... в
общем, тянуть друг к другу. Когда тело меняется так же быстро, как сердце, это
очень мощное сочетание. — Мама прижалась головой к стене, и я подумала, что
она, наверное, вспоминает 1600-е годы, когда она была жива, а папа был красивым
таинственным незнакомцем. — Только постарайся не слишком этим увлекаться.
— Я буду сильной, — пообещала я.
— Я знаю, что ты постараешься, милая. И это все, о чем мы
можем тебя просить.
Что она имела в виду? Не знаю, и мне, конечно, следовало
спросить. Но я не смогла. Будущее слишком стремительно надвигалось на меня, и я
чувствовала себя такой уставшей, словно не спала несколько дней подряд. Крепко
закрыв глаза, я уткнулась лицом в подушку, мечтая о забытьи.
Но еще до того, как открыть глаза следующим утром, я поняла,
что все изменилось.
Все чувства обострились. Я кожей ощущала буквально каждую
нитку в простыне и слышала не только разговор мамы с папой в гостиной, но даже
звуки, раздающиеся на несколько этажей ниже. Профессор Айвербон кричит на
какого-то ученика, пытающегося прошмыгнуть в школу после ночной вечеринки; шаги
по каменному полу; где-то подтекает неисправный кран. Если постараться, то
можно сосчитать, сколько листьев шелестит на дереве возле окна. Я открыла
глаза: рассвет едва брезжил.
Сначала я решила, что родители ошиблись. За прошедшую ночь я
стала вампиром, а это значит, что Лукас...
