Вместо ответа Ракель сжала руки и подняла к потолку
библиотеки затуманенный взгляд.
— А ты знаешь, что Лукас любит солнечный свет? Очень любит!
А еще цветы и домашних кроликов! И еще я расскажу тебе все-все про
очаровательные шнурки в очаровательных кроссовках Лукаса.
— Заткнись! — Я шлепнула ее по плечу, и она расхохоталась.
Но я чувствовала, что мы странно отдалились друг от друга. — Мне не хочется,
чтобы из-за меня ты оставалась одна.
— Я и не остаюсь. Все классно. — Ракель открыла учебник
биологии, явно желая оставить эту тему.
— Кажется, ты нормально ладишь с Лукасом, — осторожно
произнесла я.
Она пожала плечами, не отрываясь от учебника:
— Конечно. А что, не должна?
— Просто... ну, помнишь, мы с тобой кое-что обсуждали
раньше? Так это все ерунда. Правда. — Ракель была уверена, что Лукас рано или
поздно нападет на меня, и понятия не имела, что все совсем наоборот. — Мне бы
хотелось, чтобы ты воспринимала его таким, какой он есть.
— Потрясающим, восхитительным парнем, любящим солнечный свет
и блюющим при виде розы. — Ракель вроде и шутила, но не совсем. В конце концов
она все-таки посмотрела мне в глаза и вздохнула: — Кажется, он ничего.
Я понимала, что большего мне не удастся от нее добиться,
поэтому сменила тему.
Хотя моя лучшая подруга в «Вечной ночи» вовсе не была в восторге
от того, что я встречалась с Лукасом, худшие враги, наоборот, считали это
классной идеей. Они по-настоящему радовались тому, что я его укусила.
— Я знала, что рано или поздно ты поведешь себя правильно, —
заявила мне Кортни на уроке современных технологий, куда не записали ни одного
ученика-человека. — Ты же родилась вампиром. А это типа сверхредкость, и
могущество, и все такое. Ты ни под каким видом не могла бы навсегда остаться
лузером.
— Вот спасибо, Кортни, — сухо ответила я. — Давай поговорим
о чем-нибудь другом.
— Не понимаю, чего ты из-за этого психуешь. — Эрик льстиво
мне улыбнулся, рассматривая сегодняшнее задание — айпод. — В смысле я думаю,
что от такого скользкого типа, как Лукас Росс, должно, конечно, быть противное
послевкусие, но свежая кровь — это свежая кровь.
— Мы все должны время от времени подкрепляться, — настойчиво
заявила Гвен. — И вообще, теперь эта школа превратилась в настоящий ходячий
буфет, и никто не смеет хоть разочек укусить? — Сразу несколько учеников
одобрительно забурчали что-то.
— Внимание! — воскликнул мистер Йи, наш преподаватель. Как и
все остальные учителя в «Вечной ночи», он был невероятно могущественным
вампиром, одним из тех, кто очень долго оставался частью этого мира, но тем не
менее сохранил остроту и актуальность восприятия. Мистер Йи был не так уж стар
— он говорил нам, что умер в 1880 году. Но он излучал почти такие же могущество
и властность, как и миссис Бетани, и поэтому все ученики, даже бывшие на
несколько столетий старше, чем он, уважали его. Все тут же замолчали. — Итак,
вы несколько минут подержали в руках айподы. Ваши вопросы?
Патрис первой подняла руку.
— Вы говорили, что сейчас большинство электронных устройств
могут устанавливать беспроводное соединение. Но непохоже, чтобы айпод мог.
— Очень хорошо, Патрис, — похвалил ее мистер Йи, и она
благодарно мне улыбнулась. Я несколько раз объясняла ей основную идею
беспроводных соединений. — Это ограничение является одним из немногих
дизайнерских недостатков айпода. Более поздние модели уже могут устанавливать
своего рода беспроводное соединение. И разумеется, существуют еще и айфоны, о
которых мы поговорим на следующей неделе.
— Если айпод просто воспроизводит песни, — задумчиво
произнес Балтазар, — значит, качество звука целиком и полностью зависит от колонок
или наушников, которыми ты пользуешься, так?
— Преимущественно да. Существуют форматы записи более
высокого качества, но обычный слушатель и даже некоторые профессионалы не
смогут заметить разницы, если айпод будет подключен к качественной аудиосистеме.
Еще вопросы? — Мистер Йи оглядел класс и вздохнул. — Да, Ранульф?
— Какой дух оживляет эту коробку?
— Мы это уже неоднократно обсуждали. — Упершись ладонями в
парту Ранульфа, мистер Йи медленно произнес: — Никакие духи не оживляют
механизмы, которые мы изучаем в нашем классе. Или будем изучать в дальнейшем.
Собственно, вообще никакие духи не оживляют никакие механизмы. Это понятно,
наконец?
Ранульф неуверенно кивнул. Похоже, мистер Йи его не убедил.
Ранульф стриг свои каштановые волосы «под горшок», а лицо у него было открытое
и бесхитростное. Помолчав немного, он все же решился спросить:
— А как насчет духов металла, из которого сделана эта
коробка?
Мистер Йи обмяк, словно признав свое поражение.
— Здесь есть кто-нибудь из Средневековья, кто может помочь
Ранульфу адаптироваться?
Женевьева кивнула и пересела к Ранульфу.
— Господи, это же совсем не сложно — это что-то типа плеера
или чего-нибудь в этом роде!
Кортни скептически глянула на Ранульфа. Она была одной из
немногих в «Вечной ночи», кто вроде бы не потерял связи с современным миром.
Насколько я понимала, Кортни приезжала сюда в основном ради светского общения —
к несчастью для всех остальных. Я вздохнула и принялась составлять новый
плейлист из моих любимых песен для Лукаса. Уроки современных технологий были
для меня слишком простыми.
Как ни странно, труднее всего оказалось забыть о
неприятностях, скрывающихся под внешне гладкой поверхностью, на уроках
английского. Мы уже закончили с изучением фольклора и занялись повторением
классики, в частности Джейн Остин, одной из моих самых любимых писательниц. Я
думала, что уж тут никак не смогу ошибиться. Но класс миссис Бетани был особой
вселенной, своего рода зеркальным отражением литературы, местом, где все
переворачивалось с ног на голову, в том числе и я. Даже книги, которые я читала
раньше и знала чуть ли не наизусть, становились на ее уроках какими-то
странными, словно их перевели на некий грубый, гортанный иностранный язык. Но
уж «Гордость и предубеждение» — дело другое, думала я.
— Шарлотта Лукас была в отчаянии. — Я добровольно вызвалась
отвечать. Почему мне вообще пришло в голову, что это хорошая идея? — В то
время, если женщина к этому возрасту не вышла замуж, она считалась... ну,
никем. У нее не могло быть ни своих денег, ни своего дома. Если она не хотела
вечно оставаться бременем для родителей, она должна была выйти замуж. — Просто
невероятно, что я должна рассказывать об этом ей!
— Интересно, — бросила миссис Бетани. «Интересно» считалось
у нее синонимом слову «неправильно». Я начала потеть. Она медленно обошла
кабинет по кругу. Послеполуденное солнце сверкало на золотой броши, которой
была заколота у горла отделанная рюшем кружевная блузка. Я хорошо видела
бороздки на ее длинных толстых ногтях. — Скажите, а Джейн Остин была замужем?
