— До сих пор мне никто не верил.
Я подошла поближе.
— Не верил про что?
Она замотала головой, отказываясь отвечать, но, проходя мимо
меня, легко прикоснулась к моей руке — всего на мгновение, но когда речь шла о
Ракель, это можно было считать медвежьими объятиями. Понятия не имею, что у нее
случилось в прошлом, но Эрик действительно страшно напугал Ракель. Может, он и
не хотел заставлять ее страдать, но я подозревала, что Эрик принадлежит к тем,
кому доставляет удовольствие видеть, как люди боятся.
К счастью, тут я могла кое-что сделать.
Ближе к ночи, много позже отбоя, я встала, надела джинсы,
кроссовки и теплый черный свитер. Черная вязаная шапочка надежно скрывала мои
рыжие волосы. Я подумала, не нанести ли черные полосы на щеки и нос, как делают
грабители в кино, но решила, что это уже перебор.
— Идешь перекусить? — пробормотала в подушку Патрис. — Белки
уже в зимней спячке. Легкая добыча.
— Я просто прогуляться, — возразила я, но она уже снова
заснула.
Я влезла на подоконник. Ночь была холодной, но перчатки и
свитер сохраняли тепло, так что я не дрожала. Встав на сук дерева, я вытянула
руки, чтобы ухватиться за верхние ветки, и уперлась ногами в шершавый ствол.
Сучья под моим весом затрещали, но не сломались. Через несколько минут я уже
была на крыше.
В смысле — на крыше нижней части здания. В нескольких футах
от меня в ночное небо устремлялась южная башня. Если задрать голову, можно было
даже увидеть темные окна родительской квартиры. Напротив нее находилась
громадная северная башня, а между ними — крытая дранкой и черепицей крыша
главного здания, но не ровная плоская поверхность, а изогнутая под различными
углами. Школа строилась медленно, веками, и не каждая новая пристройка
совпадала с предыдущими. Крыша, блестевшая в лунном свете темно-синим, немного
походила на бурное море с волнами, вздымающимися вверх и падающими вниз.
Я стиснула зубы, вскарабкалась на ближайший скат и поползла,
стараясь производить как можно меньше шума. Если кто-нибудь выбрался наружу
перекусить, не важно, заметит ли он меня. Однако если кто-то окажется на крыше
по другому поводу, нужно, чтобы у меня было преимущество.
Я боялась до полусмерти, хотя и старалась убедить себя в
том, что оснований для страха нет. У меня нет опыта стычек; если мне бросают
вызов, я сразу хочу свернуться в клубочек. Но все-таки кто-то должен заступиться
за Ракель, и похоже, только одна я и могу. Поэтому, не обращая внимания на
дрожь, я упорно пробиралась вперед, пытаясь сообразить, где находится спальня
Ракель. Должно быть, дальше по коридору отсюда. Наша с Патрис комната
размещалась в южной башне, но Ракель такая роскошь недоступна. И кто-то мог
стоять прямо над ее спальней, в нескольких футах над головой.
Обдумав все это, я стала пробираться дальше. К счастью,
крыша не обледенела, поэтому я не скользила и не падала, поднимаясь на фронтоны
и спускаясь с них, кое-где становясь на четвереньки. И все время внимательно
прислушивалась к каждому звуку, пытаясь уловить шаги, слово, хотя бы дыхание.
Мысль об опасности разбудила все мои темные инстинкты и обострила чутье. Я была
готова к чему угодно, по крайней мере, мне так казалось. Когда до комнаты
Ракель оставалось всего несколько футов, я услышала, как по крыше чем-то водят
— медленно, с растяжкой. Там кто-то был. Кто-то хотел, чтобы Ракель это
слышала. Я осторожно подтянулась на очередном крутом скате. Там, скорчившись в
тени, стоял Эрик. Он сжимал в руке сломанную ветку и водил ею по черепице.
— Ты, — негромко произнесла я.
Эрик рывком выпрямился, торопливо запахнув длинное пальто.
Интересно, что он делал другой рукой?
Почувствовав омерзение, нервничая, я больше всего хотела
оттуда убежать, но не сдвинулась с места.
— Попался.
— Теперь мы оба нарушаем правила, — пробормотал он,
оглядываясь по сторонам. — Ты не можешь заложить меня, не заложив и себя тоже.
Я подошла так близко, что вполне могла к нему прикоснуться.
Со своим узким лицом и заостренным носом сейчас он сильнее, чем когда-либо,
походил на крысу.
— Значит... значит, я заложу нас обоих.
— Великое, к чертям собачьим, дело! Нарушение комендантского
часа. Ну и что? Все его нарушают. Никого это особенно не волнует.
— Ты здесь не для того, чтобы поесть. Ты издеваешься над
Ракель.
Эрик кинул на меня полный отвращения взгляд, будто это не я,
а что-то, на что можно наступить на тротуаре.
— Не докажешь.
Во мне вспыхнул гнев, приглушив страх. Все мышцы напряглись,
и резцы полезли наружу, превращаясь в клыки. Реагировать как вампир означает
никогда не отступать.
— О, правда?
Я схватила его за руку и сильно укусила.
У крови вампира совершенно не такой вкус, как у человеческой
или любого живого существа. Она не насыщает. Это не еда. Это информация. Вкус
вампирской крови сообщает тебе, что вампир чувствует в этот самый миг; ты и сам
это чувствуешь, и в твоем сознании вспыхивают образы, только что мелькавшие в
сознании того вампира. Этому меня научили родители и даже разрешили мне
несколько раз проверить это на них. Однажды я спросила, кусали ли они так друг
друга, но они ужасно смутились и тут же начали интересоваться, сделала ли я
уроки.
Пробуя кровь родителей, я чувствовала только любовь,
удовлетворенность и видела себя ребенком, гораздо более симпатичным, чем
являлась на самом деле, и очень любопытным. Кровь Эрика оказалась совсем
другой. Ужасом.
У нее был вкус негодования, ярости и невыносимой тяги отнять
человеческую жизнь. Она была настолько горячей, что обжигала, и настолько
злобной, что желудок у меня вывернулся наизнанку, отвергая и кровь, и Эрика. И
в сознании возникла картинка, разраставшаяся с каждой секундой, как разгорается
вышедший из-под контроля огонь: Ракель, какой ее хотел видеть Эрик — распростертая
на своей постели, с разорванным горлом, пытающаяся сделать свой последний вдох.
— Ай! — Эрик отдернул руку. — Ты что делаешь?
— Ты хочешь ее погубить. — Меня трясло от увиденной
жестокости, я с трудом сдерживалась. — Ты хочешь убить ее!
— Хотеть и сделать — разные вещи, — парировал он. — Думаешь,
я здесь один такой, кому иногда хочется вонзить зубы в свежее мясо? Черта с два
ты добьешься для меня наказания за это!
— Убирайся с крыши к черту. Ты сейчас уйдешь и никогда,
никогда больше сюда не вернешься, а иначе я все расскажу миссис Бетани. Она мне
поверит, и ты вылетишь из школы.
— Да пожалуйста! Меня от нее уже тошнит. Но перед уходом я
заслуживаю хорошего обеда, тебе не кажется?
Эрик захохотал мне в лицо, и на один ужасающий миг я решила,
что он кинется в драку. Но он спрыгнул с крыши, даже не схватившись за ветку
дерева.
