Я замотала головой.
— Девочек вроде меня — в жилах которых текла кровь и белая,
и черная, но с кожей достаточно белой, чтобы плантаторы сочли их
привлекательными, — отправляли в Нью-Орлеан, и там нас воспитывали как
приличных юных леди. Можно было почти забыть, что ты рабыня. — Патрис
уставилась на свои недокрашенные ногти. Три из них еще не досохли. — А потом,
когда ты подрастала, тебе разрешали посещать балы октаронов, чтобы белые
мужчины могли рассмотреть тебя и купить у рабовладельца. И ты становилась
наложницей.
— Патрис, это ужасно. — Я никогда не слышала ничего более омерзительного.
Она тряхнула головой и легкомысленно сказала:
— Мое превращение закончилось как раз перед первым балом.
Так что я провела весь тот светский сезон, попивая кровь у одного мужчины за
другим. Они думали, что будут использовать меня, а вместо этого я использовала
их. А потом убежала.
Патрис впервые делилась со мной своими воспоминаниями — во
всяком случае, настоящими. Я с радостью послушала бы ее рассказы о прошлом, но
мне нужно было сменить тему — ради Лукаса.
— А ты когда-нибудь кусала мужчину больше одного раза?
— Мм?.. — Казалось, что Патрис возвращается откуда-то
издалека. — А. Да. Борегара. Жирный. Самодовольный. Мог потерять две пинты
крови и даже не заметить этого. Очень удобно.
— И что с ним случилось, с Борегаром?
— В последний вечер сезона свалился с лошади и сломал себе
шею. Может, потому что у него кружилась голова от потери крови, а может, просто
напился пьян. Как ты думаешь, темно-фиолетовый оттеняет мою кожу?
— Темно-фиолетовый выглядит просто шикарно.
И на этом все закончилось. Едва приоткрывшаяся между нами
дверь снова плотно захлопнулась, Патрис опять ушла в свои шелка и духи, не
желая вспоминать жестокое прошлое. Я понимала, что не смогу затеять этот
разговор еще раз, не вызвав подозрений. Библиотека? Совершенно бесполезно. Вроде
бы в вампирской школе в библиотеке должны быть книги про вампиров, так? Ничего
подобного. Там на полках стояли только романы ужасов (в секции юмора) и
серьезные фольклорные исследования — скорее вымысел, чем факты, вроде тех, что
мы читали на уроках миссис Бетани. И ни одной книжки, написанной вампирами для
вампиров. Досадливо вздыхая, я запрокинула голову, посмотрела на ряд
энциклопедий и подумала, что, может, мне следует однажды самой прорваться на
этот рынок. Конечно, такая идея поможет мне с выбором карьеры, но не разрешит
ситуацию с Лукасом.
К счастью, через пару дней Лукасу стало лучше. Его
обостренные чувства приходили в норму дольше, чем мои, но в конце концов стали
прежними, так что эта проблема решилась. Однако появились такие изменения,
которые было легче прочувствовать, чем понять, — тоже очень знакомое мне
ощущение.
В следующие выходные мы с ним шли по опушке леса.
— Посмотри-ка, — сказал Лукас.
Он подпрыгнул, ухватился за нижнюю ветку сосны и легко повис
на ней. Потом медленно задрал вверх ноги, перехватил ветку, подтянулся, обвился
вокруг нее и встал в стойку на голове, высоко вытянув ноги.
— А я и не знала, что ты олимпийский чемпион по гимнастике,
— пошутила я, ощущая тревогу.
— Ах ты черт, все мои секреты выплыли наружу.
— Кажется, я как-то видела твой портрет на коробке с
хлопьями.
— Нет, серьезно. Я, конечно, в хорошей форме, но черта с два
я мог бы такое проделать. И спрыгивать тоже... должно быть больно, но... —
Лукас легко вышел из стойки, отпустил руки и спрыгнул на землю, — и это теперь
ерунда.
— Я так тоже могу, — призналась я, — но только после того,
как поем. А родители такое проделывают в любой момент.
— То есть ты говоришь, что это способности вампиров. —
Лукасу сильно не понравилось такое предположение. — Что я стал сильнее, чем
человек. Может, даже сильнее, чем ты сейчас, хотя я и не вампир.
— На мой взгляд, это полная чепуха, но... может быть.
Январь сменился февралем, а мы делали все новые и новые
открытия о переменах в Лукасе. Мы с ним вместе бегали по окрестностям, и я не
сдерживала темп. Мы бегали быстрее любого человека, причем иногда часами. Бег
нас обоих утомлял, но мы могли это делать. Ночами мы выбирались на улицу или на
крышу, и я спрашивала Лукаса, что он слышит. Он улавливал уханье совы за
полмили от нас или треск сучка. Слух у него был не таким острым, как у меня, и
ни один из нас не чувствовал так живо и ярко, как сразу после того, когда я
пила его кровь, но тем не менее чувства оставались сверхчеловеческими.
Мы с ним больше не ходили в комнату на самом верху северной
башни. Хотя я так же сильно хотела быть с Лукасом, как и раньше, и знала, что
он хочет быть со мной, мы вели себя осторожно. Нам хватало сложностей с
обуздыванием моей жажды крови; если что-то сильно изменилось в Лукасе, то
имелась другая опасность — если мы опять начнем целоваться, то можем чересчур
увлечься и потерять голову. Поэтому нетрудно догадаться, как сильно я хотела
найти наконец ответы на свои вопросы.
И однажды вечером я решила провести еще одну, окончательную
проверку.
Я встретила Лукаса в беседке с термосом в руках.
— Что это? — спросил он, ничего не подозревая.
— Кровь.
— О... — На лице его возникло странное выражение. — Если ты
голодна, то... ну, не обращай на меня внимания.
Он переминался с ноги на ногу, избегая моего взгляда.
Очевидно, Лукасу все еще была неприятна мысль, что я пью кровь, и это не сулило
ничего хорошего предстоящему эксперименту.
— Это не для меня, — начала я. — Это для тебя.
— Ни под каким видом! — отрезал Лукас, не скрывая ужаса.
— Лукас, давай смотреть правде в лицо. Когда я укусила тебя
во второй раз, что-то изменилось, глубоко внутри, может быть, навсегда. Если я
частично обратила тебя в вампира или в будущего вампира, как я сама, мы должны
это знать.
Он побледнел и плотно запахнул длинное пальто.
— Ты в самом деле считаешь, что именно это и произошло?
Потому что... Бьянка, я представить себе не могу, что стану вампиром. Никогда!
Его резкое неприятие этой идеи задело меня: я-то уже
размечталась, как мы с ним вместе будем идти сквозь столетия, вечно молодые и
красивые вампиры, по уши влюбленные друг в друга, в точности как мои мама и
папа. Однако Лукас, похоже, так далеко пока не зашел. Подавив разочарование, я
сосредоточилась на проверке. В этот вечер я надела серые перчатки без пальцев,
поэтому легко открутила крышку термоса.
— Мы должны выяснить, как ты реагируешь на кровь. Ты знаешь,
что я говорю правду, поэтому просто глотни, и покончим с этим.
— Но ведь это не... не от человека, правда?
— Нет! Это коровья кровь. Суперсвежая.
