Учащиеся толпились небольшими компаниями — слишком тесными,
чтобы туда мог войти новичок, — и стреляли в мою сторону темными взглядами.
Будто видели, как в панике трепещет мое сердце. Мне показалось, что все они на
одно лицо — не в буквальном смысле слова, а в своей безупречности. Волосы
каждой девочки блестели, хоть свободно падавшие на плечи, хоть собранные в
строгий пучок. Каждый мальчик выглядел сильным и уверенным в себе, а улыбки их
походили на маски. На каждом была форма: клетчатые юбки, свитера, блейзеры и
брюки самых разных расцветок: серые, красные, черные. У каждого на форме
красовался герб, и этот символ они носили так, словно он им принадлежал. Они
излучали самоуверенность, превосходство и презрение. Я просто ощущала, как
холодею, и стояла там, на отшибе, переминаясь с ноги на ногу.
Ни один не сказал «привет».
Через секунду бормотание возобновилось. Очевидно,
застенчивая новая девочка не стоила их внимания. Щеки мои пылали от смущения,
потому что наверняка я сделала что-то неправильно, хотя и не могла понять что.
Или они уже почувствовали (как чувствовала и я сама), что мне здесь не место?
Но где же Лукас? Я вытянула шею, пытаясь отыскать его в
толпе. Мне казалось, что я смогу все это выдержать, если Лукас будет рядом.
Может, и глупо думать так про парня, которого едва знаешь, но мне было
наплевать. Лукас должен быть здесь, но я не могла его найти и среди всех этих
людей чувствовала себя совершенно одинокой.
Пятясь в дальний угол зала, я начала понимать, что еще
несколько учеников оказались в таком же положении, что и я; по крайней мере,
они тоже были здесь новичками. Форма мальчика с песочного цвета волосами и
пляжным бронзовым загаром выглядела такой помятой, будто он в ней спал, но
сверхнебрежность не помогала здесь завоевать очки. На свитер, но под блейзер,
он надел, не застегнув, гавайскую рубашку, и этот кричащий стиль казался в
полумраке «Вечной ночи» проявлением отчаяния. Девочка подстригла свои черные волосы
коротко, под мальчика, но это выглядело не классной модной стрижкой с неровными
прядями, а так, словно она просто взяла бритву и обрезала их как попало. Форма,
на два размера больше, просто болталась на ней. Никто не обращал на нее
внимания, будто девочка была невидимкой; еще до начала занятий на ней уже
появилось клеймо человека, который ни для кого не имеет никакого значения.
Почему я была в этом так уверена? Потому что то же самое
только что случилось и со мной. Меня оттеснили в сторону, и я стояла там,
запуганная шумом, ощущая себя карликом и совершенно потерянная.
— Внимание!
Голос прозвучал очень громко, и шум мгновенно сменился
тишиной. Все, как один, повернулись к кафедре, на которую взошла миссис Бетани,
директриса.
Высокая женщина с густыми темными волосами, собранными в
пучок на макушке, как в Викторианскую эпоху. Я даже приблизительно не
представляла себе ее возраста. Украшенную кружевами блузку она заколола у шеи
золотой булавкой. Миссис Бетани была красавицей, но правильные черты ее лица отличались
суровостью. Я впервые встретилась с ней, когда мы с родителями поселились в
преподавательской квартире, и тогда она меня немного испугала, но я сказала
себе: это потому, что мы едва знакомы.
А сейчас она выглядела еще внушительнее. Увидев, как она
мгновенно, без усилий, завладела вниманием толпы — тех самых людей, которые,
словно сговорившись, сумели отгородиться от меня до того, как я успела
придумать, что им сказать, — я поняла, что миссис Бетани обладает властью.
Причем не той, которая дается человеку вместе с должностью директора, а
настоящей властью, той, что идет изнутри.
— Добро пожаловать в «Вечную ночь». — Она раскинула руки,
ногти ее были длинные и полупрозрачные. — Некоторые из вас уже учились здесь
раньше. Другие будут долгие годы слышать про академию «Вечная ночь», возможно,
от ваших родственников и удивляться, что вам удалось попасть сюда. А в этом
году у нас есть несколько новых учащихся — это результат изменения нашей
политики и правил приема. Мы считаем, что для наших учащихся настало время
познакомиться с людьми разного происхождения, чтобы лучше подготовиться к
жизни, ожидающей за стенами школы. Всем вам придется многому научиться, и я
верю, что вы будете относиться друг к другу с уважением.
Могла бы просто взять баллончик и написать на стене
гигантскими красными буквами: «Некоторым из вас здесь не место». Вне всякого
сомнения, именно благодаря «новой политике» здесь появились мальчик-серфингист
и девочка с короткими волосами; они вовсе не относились к «настоящим» учащимся
«Вечной ночи», а всего лишь служили для этой толпы наглядным пособием.
Что до меня, то я не была даже частью новой политики. Если
бы не мои родители, я не попала бы сюда. Другими словами, я настолько не
вписывалась в это место, что даже на роль изгоя не годилась.
— В «Вечной ночи» мы не относимся к учащимся как к детям. —
Миссис Бетани не смотрела ни на кого в отдельности; казалось, что она смотрит
поверх нас — такой устремленный куда-то в даль взгляд, тем не менее вбирающий в
себя абсолютно все, что попадало в поле зрения директрисы. — Вы должны
научиться быть взрослыми в мире двадцать первого века, и мы надеемся, что
именно так вы и станете себя вести. Это не значит, что в «Вечной ночи» нет
правил. Наше положение в этой местности требует, чтобы мы поддерживали
строжайшую дисциплину. Мы многого от вас ожидаем.
Она не сказала, что грозит провинившемуся, но я каким-то
образом поняла, что оказаться оставленным после уроков — это еще цветочки.
Ладони у меня вспотели, щеки пылали, и вероятно, я
выделялась среди всех как сигнальная ракета. Да, я обещала себе, что буду
сильной и не позволю толпе взять над собой верх, но это всего лишь обещание.
Мне казалось, что высокий потолок и каменные стены большого зала смыкаются
вокруг меня. Я с трудом дышала.
Мама как-то сумела обратить на себя мое внимание, не
окликнув и не махнув рукой, как умеют только матери. Они с папой стояли в
дальнем конце ряда преподавателей, ожидая, когда их представят, и оба с
надеждой улыбнулись мне. Они хотели, чтобы я получала от всего этого удовольствие.
Именно эта их надежда доконала меня. И без того трудно
бороться с собственными страхами, не хватает еще разочаровать родителей.
Миссис Бетани закончила свою речь:
— Занятия начнутся завтра. А сегодня расселяйтесь по
комнатам, знакомьтесь с новыми одноклассниками, осматривайте здание, чтобы
потом в нем не заблудиться. Мы ожидаем, что вы будете готовы к занятиям. Мы
рады вам и надеемся, что вам понравится в «Вечной ночи».
Раздались аплодисменты. Миссис Бетани слегка улыбалась,
прикрыв глаза: так неторопливо, удовлетворенно моргает сытая кошка. Снова
послышались голоса, причем более громкие, чем раньше. Я мечтала поговорить с
одним-единственным человеком; собственно, похоже, что только один-единственный
человек мог хотеть пообщаться со мной.
Я обошла кругом весь зал, все время держась спиной к стене,
с жадностью вглядываясь в толпу, высматривая бронзовые волосы Лукаса, его
широкие плечи и темно-зеленые глаза. Я искала его, и если он меня тоже искал,
мы обязательно должны были найти друг друга. Несмотря на боязнь больших
компаний и привычку преувеличивать их размеры, я понимала, что здесь всего пара
сотен учащихся.
