Когда волшебное пламя костра превратилось в дикого ревущего дракона, грозившего сжечь луну и звезды, а Миралисса навсегда скрылась в рыжих языках пламени, Эграсса запел Песнь Прощания. Огонь яростно ревел, принимая душу Миралиссы, провожая ее в свет, но голос эльфа перекрывал этот рев. Отблески костра плясали на лицах воинов, молчаливо наблюдающих за беснующимся пламенем. Халлас и Делер сейчас казались братьями – оба мрачны и молчаливы. Алистан Маркауз, крепко стиснувший зубы Как всегда бесстрастный Угорь – на его лице ни тени эмоций, лишь в глазах цвета стали плещется усталость. Фонарщик, опирающийся на биргризен и с прищуром смотрящий в огонь. Эграсса, с остервенением поющий песнь. Кли-кли, рыдающий в три ручья и размазывающий слезы по щекам. И я... Какой? Наверное... опустошенный... и... очень уставший. Сейчас мне не хотелось ни-че-го.
– Кли-кли, прекрати рыдать. – Эграсса закончил песню.
– Я не рыдаю, – сдавленно прохныкал гоблин, стараясь скрыть от нас свои слезы.
– Я что, не вижу?
– Я же говорю, что не рыдаю, значит не рыдаю!
– Она знала, что делала, гоблин. Утешься тем, что, не продержи Миралисса стену так долго, мы все стали бы мертвецами.
– Но...
– Она истинная дочь дома Черной луны и сделала это, чтобы мы завершили то, зачем сюда пришли. У нас, эльфов, совершенно другое отношение к смерти. Она погибла не зря, и хватит об этом!
Гоблин поспешно кивнул и высморкался в огромный носовой платок.
Мы продолжили путь, когда от костра остались лишь одни угли.
* * *
До рассвета оставалось не больше двух часов, и Эграсса, не считаясь с усталостью, вел нас вперед. Я до сих пор не верил, что совсем недавно мы потеряли Миралиссу. Кто угодно, но только не она. Я отчего-то считал, что с ней мы дойдем до самого конца. Но, как говорится, человек предполагает, а боги располагают. Пепельноволосая эльфийка с вечно вежливой полуулыбкой на иссиня-черных губах и загадочными желтыми глазами навсегда ушла от нас, исчезнув в огне.
Теперь мы продвигаемся к Храд Спайну лишь благодаря знаниям эльфа и в меньшей степени гоблина. Не будь их с нами – и отряд заплутался бы в лесах и нипочем не нашел бы Храд Спайн, даже будь он в ста ярдах от нас. С гибелью Миралиссы мы понесли еще одну невосполнимую потерю – отряд практически лишился магической защиты. Да, Эграсса кое-что умел, но это кое-что ограничивалось поверхностными знаниями, которыми обладает любой из правящей семьи дома темных эльфов. Эльфийка тоже не являлась полноправной шаманкой, но ее знания были не в пример глубже, чем у Эграссы. Был, конечно, еще Кли-кли – несостоявшийся ученик деда-шамана, но ему в этом вопросе вообще не стоило доверять, иначе окажешься с поджаренными пятками в самый неожиданный момент. У нас уже были прецеденты, когда благодаря гоблинским знаниям магии отряд едва не отправлялся к богам. Лично мне больше рисковать не хотелось.
Когда мы покидали пепелище погребального костра, гоблин вытащил из тела расчлененного Х'сан'кора метательные ножи и напоследок зло пнул отрубленную голову. Я поднял брошенный Х'сан'кором мешок.
Сейчас Кли-кли плелся впереди меня и все еще продолжал хлюпать носом.
– Ты как, Кли-кли? – участливо спросил я у гоблина.
– В порядке, – гнусаво сказал он и украдкой вытер слезы. – В полном порядке.
– Мне тоже жаль, что она погибла.
– Угу. Почему так происходит, Гаррет?
– Не знаю, дружище, из меня не очень хороший утешитель. – На все воля богов.
– Богов? Эта шайка существует здесь только благодаря тому, что какой-то Танцующий создал этот мир и разрешил им здесь поселиться! – Он вздохнул. – Ладно, не будем об этом.
Танцующий... Это мое проклятие. По словам гоблина, я тоже Танцующий в тенях. По крайней мере, так говорит знаменитая книга пророчеств гоблинских шаманов. Не знаю, с чего он взял, что я Танцующий (первый за последние десять тысяч лет), но доказывать гоблину, что ты не баран, все равно что заставить солнце повернуть вспять. Ни первое, ни второе невозможно. Так что иногда шут называет меня Танцующим в тенях. Я полмесяца пытался вытрясти из него, кто же такой этот Танцующий и что ему следует делать. Наконец проклятущий маленький мерзавец сдался и выдал старую байку своего придурковатого племени. Вроде бы раньше существовал мир Хаоса, первый и единственный мир Вселенной, в котором и жили люди. Некоторые люди обладали странными свойствами творить новые миры. Для этого нужна была любая тень мира Хаоса. Таких людей прозвали Танцующими с тенями. Танцующие строили тысячи тысяч миров и в итоге достроились до того, что в мире Хаоса почти не осталось этих чудодейственных живых теней, и он умер. Но суть не в этом. Просто если гоблинская теория не врет, то и наш мир сотворил кто-то из Танцующих с тенями. Парень, видать, был немного безумен, иначе отчего наш мир вышел таким препоганейшим? Что до меня – так я никаким Танцующим себя не ощущал, чего бы там ни талдычил Кли-кли. Хотя было бы неплохо создать собственный мир, где появятся горы золота и не будет поганых стражников, их охраняющих. Но тут я ничего не могу поделать, так как для создания нового мира нужны тени Хаоса А, тьма! Кто разберет эти гоблинские предания?!
Эграсса неожиданно вскинул вверх руку, призывая остановиться. Еще один едва заметный жест, и все потянулись за оружием. Эльф с наложенной на тетиву стрелой сделал шаг вперед и в сторону, пропуская воинов.
Тропа привела нас на небольшую лесную полянку, как и весь лес залитую лунным светом. На поляне лежали двое. Х'сан'кор, распоротый от шеи до паха и выпотрошенный, словно рыба на рынке, и разорванный человек в сером плаще. Ноги и нижняя часть туловища лежали рядом с Х'сан'кором, а верхняя половина оказалась отброшенной на самый край поляны.
– Оба мертвы, – сказал Алистан Маркауз, вгоняя меч в ножны.
– Как же несет от его потрохов! – скривился Халлас, закрывая рот и нос рукавом рубахи.
Гном прав, от мертвого Х'сан'кора воняло похуже, чем от сотни разлагающихся на жаре мертвяков.
– Да-а-а, – протянул Фонарщик. – Знатно парень тварь выпотрошил. В одиночку прибить Флейту – это даже не сказка, это...
– Легенда, – подсказал воину Угорь, внимательно рассматривая поляну, где произошел бой. – Прибить-то он прибил. , но посмотрите на следы... Эграсса?
– Да, он вспорол ему брюхо вот этим. – Эльф держал в руках черное копье незнакомца. – Но его это не спасло. Даже смертельно раненный Флейта опасен. Умирая, он успел разорвать человека на две половинки.
– Один удар на один удар, – пробормотал Угорь, разглядывая примятую траву.
– Ты о чем, воин? – спросил милорд Алистан, внимательно посмотрев на гарракца.
– Каждый из них нанес всего лишь по одному удару, милорд. Вот видите эти отметины на траве? Хоть я и не Кот, но вполне могу разобраться. Все закончилось очень быстро Человек шагнул, ударил снизу вверх и вывалил Флейте все потроха.
